Дети грез Екс Ома

Сумерки плавно перетекли в холодную, промозглую осеннюю ночь. По городку янтарной россыпью светились окна, за которыми кипела жизнь. Смех и разговоры смешивались с тихим гулом телевизоров. Кто-то испещрял бумагу словами и числами, а где-то две мятежные души пытались найти связующую нить, крича друг на друга что есть силы. Жизнь после заката становилась тайной. На улицах, прорезаемых светом фар, мелькали фигуры прохожих: кто-то бежал домой, кто-то шёл на ночную смену, а кто-то – искал приключения в бурных реках неона. Дождь портил настроение теплолюбивым, но ценители осени находили в сырости особый уют и тихую меланхолию.

Дальше от центра, на окраине, стояли старые коттеджи, построенные еще во времена мнимого равноправия. Широкие улицы пригорода были пустынны. Безжизненные окна; здесь не было ни смеха молодёжи, ни ярких вывесок. Свет фонарей таял в густом тумане, словно в разбавленных сливках. Прогуливаясь по одной из таких улиц, можно было заметить, как фонари гасли один за другим, с пугающей быстротой. Гасли, словно гирлянда, до последнего огонька, который оказался возле последнего дома, где на втором этаже мерцала маленькая настольная лампа.

В этой комнате жил десятилетний Остин. Маленький огонёк лампы был его единственным спасением, защитой от кошмаров, превращавших ночи в бесконечную цепь ужасов. Сны стали пытками, от которых он просыпался испуганным и уставшим. Под толстым одеялом, спрятавшись от всего мира, мальчик лежал в кровати, ожидая последнего ритуала. Он смотрел вверх на потолок, раскрашенный флуоресцентными красками в виде звёздного неба. Яркие точки, переливаясь светло-оранжевыми оттенками, создавали иллюзию бесконечности, наполняя комнату волшебным светом. Но даже это не могло полностью избавить от чувства тревоги. Остин ждал маму – единственного человека, способного избавить его от кошмара, точнее, вовремя разбудить. Без неё он чувствовал себя совершенно беззащитным. Он не просто боялся темноты – он чувствовал физическую скованность, когда огонёк лампы гас. Тогда Остин превращался в кусочек льда, ожидая внутреннего ужаса после закрытия глаз. В эти минуты каждый звук казался ему уже не реальным, а потусторонним, за гранью мира. Только свет лампы и материнская рука, пытающаяся вырвать его из оков кошмара, спасали.

Дверь приоткрылась бесшумно, и мама, ступая по мягкому ковру, приблизилась к кровати. Нежная рука ласково провела по его волосам, лёгкое прикосновение ко лбу.

– Всё ещё горячий, – прошептала она.

– Мне лучше, мам, – ответил Остин, касаясь её ладони.

– Хорошо, если так. – Усталость проступала на ее лице ранними морщинами, но она улыбалась. – Пора спать. Завтра придёт доктор, и нам нужно выглядеть здоровыми, иначе опять отправят в белую палату, где всегда выключают свет.

– Но там так страшно… и скучно! – протестовал Остин.

– Тише, крольчонок, я обещаю, больше мы туда не попадём. Будем есть витамины. – Мама, засунув руки под его пижаму, прижалась к нему. – И станем сильными и здоровыми! – Она принялась его щекотать, и смех Остина, свободный и звонкий, рассеял всякую печаль. – А теперь спокойной ночи. Если почувствуешь себя плохо, сразу беги ко мне.

– Я знаю. Ты говоришь об этом каждый день.

– Хорошо. Я люблю тебя.

Она поцеловала его в лоб и тихонько отошла к двери.

– Если снятся кошмары…

– …ищи свет, – закончил Остин их ежевечерний ритуал.

Дверь тихонько закрылась.

Остин зевнул, чувствуя приближение кошмара. Он позабыл, что такое добрый сон. Глаза слипались, и тьма понемногу поглощала его.

Внезапно быстрые, короткие шаги застучали по лестнице, будто бежал мелкий зверёк. Дверь бесшумно приоткрылась. Тусклый свет лампы выхватил из мрака силуэт крохотного существа – не больше кошки, которых в доме вовсе не было. Остин тут же очнулся от дремоты. Дверь была закрыта, но ему показалось, что кто-то только что открывал ее. В полумраке он услышал шорох, доносящийся из-за книжного шкафа.

– Кто здесь? – прошептал он осипшим голосом.

Шорох усилился. Остин увидел блеск глаз и ослепительно белые зубы. Монстр вторгся в его реальность или же всё-таки кошмар?

– Кто здесь? Отзовись! – Остин повысил голос, борясь с нарастающей паникой.

– Обещай не кричать, – раздался вибрирующий, как гитарная струна, голос. – Не хватало ещё разбудить твою маму. Она очень устала.

– Кто ты? – вскричал Остин.

– Я пришёл помочь тебе, Остин. Я не опасен. Я хочу вернуть тебе сон, потому что он ценнее всего на свете.

Остин замер в ожидании, не зная, что сказать.

– Хорошо, – согласился Остин через несколько минут. – Только выйди из темноты.

Существо нерешительно вышло в свет, словно опасаясь ожога. Остин увидел, что оно выглядит ещё страшнее, чем в темноте. Его чёрная, как сама ночь, одежда – шуба из кошачьей шерсти – казалась почти живой. На маленькой голове сидела вязаная шапка, из-под которой торчали длинные, крючковатые уши, покрытые белым пухом. Меловое гладкое лицо, с длинным, красным от холода носом и грустными, аквамариновыми глазами. Из широких рукавов выглядывали маленькие лапки с розовыми перепонками.

Несколько неловких мгновений длилось молчание, прежде чем существо заговорило:

– Я Сновл. Хранитель снов и кошмаров этого города.

– А ты… человек? – неуверенно спросил Остин.

– Нет. Я – грезарианец. Из другой реальности.

– С другой планеты?! – воскликнул Остин, зажимая рот рукой от восторга.

– Тише! – шикнул Сновл, замахав маленькими лапками.

– Ты не человек! Вот круто!

– Я пришёл потому, что твой сон сбежал. Я видел его в лабиринте снов. Ты его больше не увидишь, если не пойдёшь искать. Пора вставать с кровати и отправляться в путь, – решительно заявил Сновл, упирая лапы в боки.

– Мой сон? Но как сон может сбежать?

– Какие сны тебе снятся? – спросил Сновл и тут же сам ответил на вопрос: – Кошмары. Один страшнее другого. Свет отступил перед тьмой. Вечный закон миров.

– Но я не помню сны. И всегда просыпаюсь уставшим, словно радость кто-то украл… И помню, что-то ужасное происходило после того, как закрыл глаза. И так каждый раз.

– Проделки кошмаров. Особенно когда их много. Они ядовиты, разрушают всё светлое. Ты болен, но можешь вылечиться. Без сна ты не проживёшь.

– Я умру?

– Нет. Но высохнешь… как цветок без воды. – Сновл осторожно подбирал слова, чтобы не напугать мальчика ещё больше.

– Как мне найти сон? Как он выглядит?

– Я не могу сказать, как он выглядит. Но я могу показать тебе путь.

– И ты пойдёшь со мной?

– Нет, – буркнул Сновл. – У меня полно дел! Ты справишься сам. Я только укажу дорогу.

Остин всё ещё сомневался: сон это или явь? Но это был самый удивительный случай в его жизни. Внутри зажглась надежда – настоящее приключение! Он должен воспользоваться шансом. Собравшись с духом, мальчик надел ярко-зелёные тапочки и встал перед Сновлом, гордо выпятив грудь.

– Я готов, – решительно сказал мальчик.

Сновл не двигался, лишь глаза его, словно голубые капли, блестели от озорства.

– И никаких вопросов? – спросил коротыш ехидно, будто замыслил какую-то шалость, и она вот-вот произойдёт.

– Нет. Нужно найти сон. И узнать, как он выглядит. Это легко. – Остин почувствовал прилив смелости.

– Храбрый мальчик, – одобрительно сказал Сновл, хлопнув себя по бокам. – Вот мешочек с грибницей. Высыпь содержимое на ковёр – и ты увидишь дорогу. На этом я покидаю тебя, но вернусь, когда ты снова окажешься в этой комнате.

Внезапно лампа погасла, раздался хлопок. Остин вздрогнул, но лампа снова зажглась – комната была пуста. В воздухе разносился витиеватый дымок, как после хлопушки.

В руках Остин держал чёрный шёлковый мешочек с голубым бантом.

– А вдруг это не сон? – шептал он. – Вдруг всё реально?

Дрожащими пальцами он развязал мешочек. Внутри оказался пепел, серый, как предгрозовое небо. Остин высыпал его на ковёр. Пыльное облако окутало комнату, Остин закашлялся, чихнул – достаточно громко, чтобы разбудить всю улицу. Он боялся, что мама войдёт после такого громкого «А-а-пчхи-и».

Пепел рассыпался по ковру, но ничего не происходило.

– Шутка, – вздохнул Остин, ложась обратно. – Проснусь – всё исчезнет. Это галлюцинация. Видимо, из-за горячки.

Он поправил подушки, случайно задев выключатель над перекладиной. Свет погас. Остин хотел нажать на кнопку, как вдруг заметил синеватое излучение на стене. Он обернулся и замер, уставившись на пол. Пепел вспыхнул нежно-голубым светом, рисуя на ковре узоры. Из небесной пыльцы выросли светящиеся фиолетовые грибы, пуская корни в ковёр. Их шляпки выбрасывали споры, которые летели к двери, образуя дорожку. Грибов становилось всё больше – они покрывали пол, стены, мебель.

В зелёных тапочках и кофейной пижаме, с растрёпанными волосами и широко раскрытыми глазами, Остин подошёл к зеркалу. Рядом на тумбе лежал фонарик.

– Это сон, – сказал он своему отражению. – Главное – найти свет. Тогда кошмары не страшны.

Дорожка грибов вела к лестнице. Остин почувствовал запах воды. Звук журчания усиливался. Мальчик сбивал шляпки грибов, и воздух наполнялся мерцающими бирюзовыми спорами, безмятежно плывущими во тьму. На краю скрипучей лестницы Остин направил луч фонаря на чернильную воду. Глубокая, бездонная, она поглощала свет, не отражая ни единой искры. Он шагнул вперёд, надеясь на прочную основу под водой. Но первая ступень оказалась ложью. Доска под его весом заскрежетала, а затем с ужасающим треском провалилась. Остин рухнул в ледяную пучину. Борьба началась в мгновение ока. Он барахтался, едва успев выдохнуть пару нечленораздельных криков, как мёртвая вода затянула его.