– Итак, господа, я, право, не ожидал, что всё будет так… – начал он.

– Вы вернулись из мёртвых, – перебил его князь Пьер Долгоруков. – Удивительно. И, как видно, вы не особо пострадали.

– Вылечился.

– У меня были все списки пленных и раненных. Ни в одном из них вы не значились, – глухо проговорил Волконский. – Это очень необычно.

– Итак, вас, случаем, не завербовали ли французы? – со свойственной ему прямотой заключил Долгоруков.

Ливен при этом болезненно поморщился.

– Время такое, никому нельзя доверять, – быстро проговорил Пьер. – Впрочем, мы вам доверяем. Поэтому вы здесь. И всё так. А я не могу забыть вашей сестры…

Он посмотрел на Жанно печально. Лёвенштерн подумал: «Ещё скажет что-нибудь об Эрике – я встану и уйду. Что за комедия, право слово!»

– Вы знаете, поручик, что вас предоставили к двум наградам и к золотой шпаге «за храбрость»? – спросил Волконский, почувствовавший неловкость от слов его тёзки.

Жанно ошеломлённо покачал головой.

– У нас есть одно к вам предложение, поручик, – взял слово граф.

– От которого я не смогу отказаться? – пошутил Лёвенштерн, всё ещё немало удивлённый от того, что его действия под Аустерлицем, оказывается, сочли проявлением «храбрости».

– Отказаться вы всегда сможете, – добавил Долгоруков. – Это, можно сказать, продолжение нашего с вами давнего разговора.

– Но в чём теперь смысл? Её нет, – помрачнел Лёвенштерн. – И то, что случилось после тогдашней нашей беседы…

– Поражение состоялось из-за того, что кто-то заранее передал в штаб французов сведения о диспозиции, выбранной нами при Аустерлице, – произнёс Волконский.

– И у нас есть все основания подозревать, что это был Чарторыйский, – тонко улыбнулся Долгоруков.

Кристоф помалкивал и только испытующе смотрел на Лёвенштерна. «Я бы мог выбрать Альхена… Но для таких целей я его поберегу», – думал он.

– Господа, вы хотите, чтобы я его убил? – утомленно спросил барон.

– Мы хотим, чтобы вы не помешали нам его убить, – тихо, но твёрдо произнес граф Ливен.

«Неужели теперь и он заодно?» – Жанно вгляделся в прохладные глаза своего родственника, обведённые синеватыми кругами – от недосыпа ли, от болезни ли, неясно.

– Делайте, что хотите, – проговорил Лёвенштерн. – Не мне препятствовать вам в этом. Я не придворный, не флигель-адъютант и не знаю даже, останусь ли на службе…

– Останетесь. При Штабе, – сказал Волконский как нечто само собой разумеющееся.

– При Генеральном Штабе? – переспросил молодой человек. Итак, Мишель не соврал. Ему действительно открывается блестящее будущее.

– Более того. Я подписал назначение вас своим личным адъютантом, – взял слово Кристоф.

– Право слово, мы с Христофором долго не могли вас поделить, чуть не подрались, – со смешком проговорил Долгоруков. – Но я уступил графу. У меня и так уже девять человек адъютантов, целая свита. Кроме того, я очень много езжу, а вы, как полагаю, уже напутешествовались вдоволь и желаете вести более оседлый образ жизни…

– Впрочем, вам меня тоже придется сопровождать, если я куда поеду, а это случается довольно часто, – сказал Кристоф.

Лёвенштерн промолчал. Всё как-то происходило быстро и без его участия, он даже сообразить не мог, как правильно на это реагировать.

– Но почему?… – он решил вытянуть из этих господ всё, что касалось этого необычного – однако ж, вполне ожидаемого – назначения.

– Потому что я так решил, – продолжал граф, который, как успел заметить Жанно, стал негласным главой этого «триумвирата». – Мне нужен помощник, которому я мог бы доверять. Вам – доверяю. Остальным – не очень. И вы же сами хотели этого, не так ли?

Он одарил своего нового подчиненного холодной улыбкой.