Гриф, паривший выше песчаной дымки, поднимавшейся на добрую тысячу локтей над морщинистой поверхностью песка, слегка шевельнул хвостом, изменив описываемый им круг на более широкий. Крылья его остались неподвижны, но зоркие глаза, изредка помаргивая изрезанными глубокими складками веками, внимательно озирали безмолвие раскинувшегося внизу мира. Солнце равнодушно и безжалостно плющило молотом жары скалы, песок, редкие кустики верблюжьей колючки и десяток чахлых пальм маленького оазиса. Гриф ещё раз изменил направление полета и спустился чуть ниже. Человеческая фигурка двигалась на восток, устало загребая ногами в грубых сандалиях. Заложив изящный вираж, гриф отвернулся. Это не добыча. Вот, если упадет, тогда…

Ноги путника, исцарапанные о колючки и не единожды ушибленные о камни, болели, особенно правая, на которой был сорван ноготь с большого пальца. Превозмогая боль, он шагал, опираясь на посох и закутав голову тряпкой. Хотелось пить, последняя вода закончилась ещё утром. Море, ритмично накатывающее волны на берег в сотне шагов, увы, не годилось для утоления жажды. Губы растрескались, а во рту пересохла слюна. Из-за этого слова вырывались из глотки с хрипом и были невнятны.

– О, Баал! Дай мне силы! Укрепи мои ноги… – бормотал путник.

Он шёл в Карфаген, или, по-новому, в Карфагенскую Колонию Юлия, основанную римлянами на месте разрушенного города, где надеялся найти приют у соотечественников-пунов*. Путь из Иерушалаима был далёк и труден, но клятва, данная жрецу Баала (тайному жрецу, ибо культ Баала и Астарты был запрещён римлянами) Понтору, обязывала дойти во что бы то ни стало.

*пуны – карфагеняне, финикийцы

– Ты, Малак бен Амон, последний из рода Амон, служившего Баалу тысячу лет… Я скоро уйду, поэтому Верховным Жрецом Баала отныне будешь ты. Слушай внимательно, понимай правильно и запоминай накрепко…

Понтор закашлялся и вытер тряпкой кровь с подбородка.

– Римляне разрушили Карфаген. Но среди руин остался подземный этаж храма Баала! Вот уже более полутораста лет мы не совершаем туда паломничество и не приносим посильные жертвы. К сожалению… Наш народ рассеян по всему Магрибу**, и всё меньше людей сохраняют верность великим богам – Баал-Хаммону и Астарте. И, тем не менее, я верю, что однажды мы с их помощью возродимся. Но богам нужно служить: поклоняться, возносить молитвы и приносить жертвы, иначе они забудут о нас, и тогда народ пунов окончательно сгинет. Ты пойдёшь туда и объединишь всех пунов, кого сможешь найти.

**Магриб – Северная Африка

– Для чего, Учитель? – почтительно перебил старика Малак.

– Для поклонения Баалу и для борьбы… Бороться за возрождение народа, за родной язык и веру предков, запрещённых римлянами, за достойное место под солнцем…

Жрец снова закашлялся, на этот раз сильнее и дольше, чем в прошлый раз. Малак терпеливо ждал.

– Ты найдёшь тайный ход в подземелье храма на севере от Бирсы***, у основания каменного мола, где возвышался храм. Мол цел… Тебе придётся пройти сорок шагов под водой… Последний уцелевший жрец наложил на вход заклятье. Чтобы войти, надо произнести трижды имя духа-охранника: Габдельварис. Клянись же, что выполнишь всё и сохранишь тайну!

***Бирса – карфагенская цитадель на холме. Срыта римлянами до основанья

– Клянусь!

И восемнадцать дней назад Малак, похоронив Учителя, присоединился к небольшому торговому каравану, идущему на восток. Дабы не вызвать у попутчиков-греков подозрений, он решил надеть личину мелкого торговца. Купил осла и нагрузил его перцем. На это ушли почти все деньги, но его заверили, что в Колонии Юлия перец продастся вдвое дороже.