– Сколько ей лет?

– Двадцать шесть… Во, приехали!

Старый частный дом в четыре окошка по фасаду. Собаки нет. Вошли во двор. Никитин уже хотел постучаться, но Николай остановил его:

– Сержант, под окна! Я сзади зайду!

– Есть! – восторженно отозвался Иванов, передёрнув затвор автомата.

Он уже давно мечтал совершить подвиг.

Николай же, с табельным Макаровым наголо, скользнул к чёрному ходу. Было опасение, что Перепел, если он здесь, попытается удрать, а то и сопротивление окажет. Может, даже и вооружённое!

Эксперт на всякий случай спрятался за поленницу.

Никитин постучал и обозвался:

– Откройте! Милиция!

Дверь открылась. Услышав, что драки и стрельбы нет, Николай обежал вокруг дома и вошёл вслед за участковым и экспертом. В прихожей стояла красивая стройная женщина, пытающаяся выразить лицом спокойствие и беззаботность. Получалось плохо, было заметно, что она нервничает. В нос ударил запах духов! Тот самый, из сна!

«Эге… Значит, она была на чердаке? И в краже участвовала?»

– Гражданка Прахова! У вас будет произведен обыск, – «порадовал» хозяйку Никитин, – Если имеются краденые вещи, наркотики и оружие, предлагаю выдать добровольно.

– Нету у меня ничего, – буркнула Галина.

Сержант Иванов привёл понятых – пожилую пару, соседей.

В красном углу зала сразу же обнаружился телевизор «Филипс» с видеомагнитофоном.

– Откуда у вас эта аппаратура? – показал пальцем Николай.

– Купила! – с вызовом ответила гражданка Прахова, – С рук!

И побледнела.

– Понятые, попрошу подойти ближе, – попросил Николай, – Смотрите: сейчас я сверю номер этого телевизора с паспортом украденного.

И достал паспорта «Филипсов» из портфеля. Номера на телевизоре совпали. Номера видеомагнитофона – тоже. Симонян снял с корпусов отпечатки пальцев. Через полчаса в подушке была обнаружена пачка долларов. Их пересчитали: девятнадцать тысяч девятьсот.

– Откуда иностранная валюта, гражданка Прахова?

– Понятия не имею! Подбросили враги! – заявила та.

– Такие деньги – и враги? Скорее, друзья! – засмеялся Никитин.

Золото в обувной коробке, спрятанной на антресолях, тоже нашли. Там же на полке лежала и видеокамера.

– Что ж, гражданка Прахова, собирайтесь. Вы задержаны за совершение кражи.

В отделении Николай допросил Галину.

– Вы там были, на чердаке, не отпирайтесь! Мы по запаху вычислили!

Галина зарыдала:

– Ой, это Витя, когда потолок ковырял, руку поцарапал, а я рану духами смазала от микробов…

– Где он сейчас?

– Дома, наверное…

Перепела задержали и тоже сделали обыск. Ничего не нашли. От кражи он отпёрся категорически:

– Не было меня там! Я в тот день с Петькой и Жоркой в деревню ездил к тётке ихней, свинью резать. Потом выпили, я ночевать и остался.

– Свинью, говоришь, резали… Это в апреле-то, во время Великого Поста?

– Ну, и чо? Мы атеисты!

– Галина Прахова утверждает, что вы кражу совершили вместе.

– Врёт она всё. Я с ней уже три месяца не дружу. У меня теперь Маринка, хоть кого спросите! А Галька сама ту хату обнесла, а на меня сваливает!

Николай достал пакетик с найденным на чердаке зубным протезом:

– А это что?

Перепел побледнел, но не сдался:

– А я откуда знаю? Железяка какая-то!

– Открой-ка ротик и скажи: А-а-а!

– А, вот, не открою!

Николай нахмурился:

– Короче, гражданин Гундин: протез этот, на чердаке найденный – твой, и мы это легко докажем. И на телевизоре, найденном в доме Праховой, твои отпечатки пальцев.

Тут он слукавил: заключения дактилоскопии ещё не было.

– Деньги и золото мы тоже нашли. Не хватает стереомагнитофона. Куда ты его дел?

Перепел понурился, поняв, что выкрутиться не удастся.

– Да, Маринке я его подарил… за поддержку.