Тогда Хлоя этого не понимала. Она просто играла на бабушкином пианино, нажимая на клавиши и стараясь повторить мелодии, которые бабушка напевала ей тихим, ласковым голосом. Но теперь, листая страницы фотоальбома, эти слова будто обретали новый смысл.

Она отложила альбом в сторону и вытянулась на полу, глядя на потолок. Мысли путались, сплетаясь с воспоминаниями: вот она снова стоит у пианино в бабушкином доме, её пальцы блуждают по клавишам, на лице – сосредоточенность и лёгкое раздражение. А вот бабушка улыбается, поправляя свои круглые очки, и хлопает в ладоши:

– Получилось, моя дорогая! Ещё раз!

Но воспоминания всегда заканчивались одинаково. Лето сменилось осенью, бабушки не стало, а пианино увезли в неизвестном направлении. Родители посчитали, что учиться музыке не имеет смысла, и это стало той границей, за которой мечта начала угасать.

Хлоя вздохнула, чувствуя в груди знакомую пустоту. Она закрыла глаза, и ей вдруг отчётливо показалось, что она слышит слабый, едва уловимый звук – будто бы где-то, совсем рядом, кто-то тихо играет на пианино. Звук на мгновение наполнил её, а затем исчез, оставив после себя ощущение чего-то недосказанного.

Она открыла глаза и, глядя на пыльные лучи света, танцующие на деревянном полу, подумала: «А что, если я попробую снова?».

***Звук телефона выдернул Хлою из её мыслей. Громкая мелодия казалась почти насмешкой над тишиной. Она лениво потянулась за трубкой, перевернув фотоальбом краем локтя. На экране высветилось имя её матери.

– Да, мам, – Хлоя поднесла телефон к уху, чувствуя, как остатки её погружённости в воспоминания медленно улетучиваются.

– Привет, дорогая, – раздался знакомый голос. – Ты помнишь, что обещала приехать пораньше сегодня ко мне?

– Конечно, помню, – ответила Хлоя, прокручивая в голове список задач на день.

– Отлично. Я как раз пеку твой любимый пирог.

Её губы дрогнули в улыбке.

– Уже выхожу.

Она отключила звонок, поднялась с пола и, бросив взгляд на разбросанные фотографии, аккуратно сложила альбом. На какой-то миг ей захотелось вернуться туда, где музыка текла по венам, как кровь, где жизнь казалась простым и понятным набором звуков.

На улице воздух был влажным и прохладным, но солнце пробивалось через серые облака, рисуя золотистые пятна на асфальте. Хлоя шагала по улице в привычном ритме: быстро, словно боялась опоздать куда-то, хотя её день был абсолютно свободным.

Когда она подъехала к дому матери, её встретил уютный запах выпечки. Дверь была приоткрыта, и изнутри доносились приглушённые звуки радио, на котором крутили что-то ностальгическое.

– Ты вовремя, – сказала мама, выглядывая из кухни, когда Хлоя переступила порог. – Давай, раздевайся и заходи.

В гостиной всё было так же, как она помнила: аккуратный диван, кресло с лёгкими потертостями, застывшая в уголке комната. На полке среди книг стоял старый музыкальный проигрыватель, принадлежавший когда-то бабушке.

– Ты включила её пластинки? – спросила Хлоя, проходя к столу.

Мама улыбнулась и, не отрывая глаз от ножа, которым нарезала пирог, кивнула.

– Думаю, тебе понравится. Это одна из её любимых.

Мелодия плавно наполнила комнату. Хлоя села за стол, слушая, как ноты перекатываются, заполняя собой пространство. Её взгляд зацепился за старую шкатулку на полке.

– Это же её, да? – спросила она, кивнув в сторону.

– Да, – мама на миг отвлеклась от пирога. – Хочешь посмотреть?

Хлоя встала, подошла к полке и осторожно открыла шкатулку. Внутри лежали бабушкины записи – листы, исписанные знакомым почерком. Среди них она нашла одну фотографию, которую раньше никогда не видела.