На ней была бабушка, моложе, чем Хлоя привыкла её видеть, сидящая за фортепиано. В её позе было что-то грациозное, почти торжественное. Хлоя провела пальцем по фотографии, как будто могла ощутить прикосновение прошлого.

– Она играла? – тихо спросила она, больше у себя, чем у матери.

– Да, играла, – ответила мама, в её голосе звучала лёгкая грусть. – Ты же знаешь, она всегда мечтала научить этому и тебя.

Хлоя сжала фотографию в руках.

– Почему мы продали её пианино?

Мама вздохнула.

– Мы думали, что так будет лучше. Оно занимало слишком много места, а ты тогда уже перестала играть.

Эти слова, хотя и сказанные спокойно, ударили её сильнее, чем она ожидала. «Ты перестала играть», – эхом звучало в её голове.

Хлоя вернулась за стол, но её мысли снова унеслись в прошлое. Воспоминания, казалось, вспыхивали в ней с новой силой. Она смотрела на фотографию бабушки за пианино, чувствуя, как внутри что-то отзывается, медленно, но верно пробуждаясь.

Мелодия на пластинке закончилась, и тишина вновь накрыла комнату. Хлоя подняла глаза на маму, которая что-то говорила, но её голос звучал далеко.

– Я хочу попробовать снова, – тихо сказала она.

– Что? – мама не сразу поняла.

– Я хочу научиться играть, – повторила Хлоя, уже громче, чувствуя, как эти слова становятся чем-то большим, чем просто мыслью.

***Вечер застал Хлою в комнате, когда она в сотый раз прокручивала в голове разговор с матерью. Шкатулка с бабушкиными записями теперь стояла на её письменном столе, будто наблюдала за ней. Хлоя осторожно вытащила один из листков, на котором аккуратным почерком были выписаны ноты.

Она села, положив бумагу перед собой, и вспомнила, как раньше её пальцы ловко скользили по клавишам. Воспоминания об уроках с бабушкой вспыхнули так живо, что она почти услышала её голос: строгий, но заботливый.

– Медленнее, дорогая моя, – говорила бабушка, слегка наклоняя голову, её взгляд следил за движением рук. – Музыка – это не скорость. Это дыхание.

Хлоя невольно вздохнула, пытаясь ощутить этот ритм снова, но вместо этого почувствовала только неловкость. У неё больше не было пианино.

Эта мысль стала камнем, который тянул её к земле. Она потянулась за телефоном и открыла браузер, чтобы посмотреть, сколько стоит аренда инструмента. Цифры на экране заставили её нахмуриться: даже самые бюджетные варианты оказались слишком дорогими для её нынешней зарплаты.

– Великолепно, – пробормотала она и откинулась на спинку стула.

На следующее утро Хлоя направилась на работу с непривычной тяжестью в груди. Магазин одежды, где она все еще трудилась продавцом, встретил её привычной суетой: посетители медленно прогуливались вдоль рядов, кто-то с интересом разглядывал витрины.

Аманда, её коллега, заметила, что Хлоя выглядит рассеянной, и, воспользовавшись минутой перед обедом, присела рядом.

– Ты какая-то странная сегодня, – сказала она, смахнув невидимую пылинку с блузки. – Что случилось?

Хлоя вздохнула, пытаясь подобрать слова.

– Просто… – начала она, затем замялась. – Помнишь, я рассказывала про бабушку? Она играла на пианино.

Аманда кивнула, с интересом слушая.

– Так вот, – продолжила Хлоя, не поднимая глаз, – я подумала, что хочу попробовать снова. Но инструмент – это не дешёвое удовольствие.

Аманда задумалась на мгновение, потом её лицо озарила идея.

– У меня есть знакомый, который иногда сдаёт свои инструменты в аренду. Не обещаю, но, может, он сможет что-то предложить.

В груди Хлои мелькнула искорка надежды.

– Ты серьёзно?

– Конечно! – улыбнулась Аманда. – Дай мне день-другой, я уточню.

Ожидание тянулось, как карамель, но через два дня Аманда вернулась с новостью.