От боли принц утратил невидимость, согнулся пополам, но на ногах удержался.

– За что? – выдавил он. – А-ай...

– А по какому праву ты следишь за мной? По-моему, я ясно дала понять, что лучше ко мне не соваться!

– У-у-у... – продолжал корчиться от боли эльф. – Как это снять?

– Никак. Само пройдёт через полчаса.

– У-у-у... – протянул пострадавший и закашлялся.

– Ползи за мной, переждёшь у меня в гостиной.

До покоев крон-принцессы было всего шагов двадцать, но, во избежание сплетен, пришлось накинуть на Ардантариэля полог невидимости и полог тишины.

Принц был сиротливо пристроен на маленький жёсткий диванчик (Эвелин не особенно жаловала роскошь), а принцесса отправилась снимать неудобное платье.

К её возвращению Ардантариэль уже перестал жалобно стонать и тихонько полулежал, опираясь на неудобную и жёсткую боковину дивана.

– Вижу, тебе полегчало, – сразу заметила принцесса в длинном, до пола, халате. – Можешь отправляться восвояси.

– Я хотел с тобой поговорить.

– И до сих пор хочешь? – усмехнулась она.

– Хочу. Дело в том, что я... Что ты... – по мотнул головой, пытаясь собраться с мыслями. – Я постоянно думаю о тебе, ни на чём не могу сосредоточиться. Я влюбился в тебя. Раньше со мной никогда такого не было, и я привык обращаться с женщинами, как с низшими существами...

– Оно и видно! – не дала ему договорить Эвелин. – А теперь вон из моих покоев, пока не получил ещё один болевой шар!

– Валяй! – совершенно не по-эльфийски выразился Ардантариэль. – Тебе же потом выходить за калеку!

– Чтоб тебя! – выругалась Эвелин. – Ты же всё сказал, что хотел? Свободен! Я устала и хочу спать.

Эльф плавным скользящим движением поднялся с дивана, одного прыжка ему хватило, чтобы оказаться рядом с принцессой.

– Я хотел сказать ещё, что рад, что именно ты станешь моей женой. У эльфов есть одна особенность: если влюбляемся, то это навсегда. Теперь я до конца жизни твой, Эвелин, даже если ты не ответишь на мои чувства, – он ждал, что и на этот раз она либо ударит его каким-нибудь замысловатым заклинанием, было начнёт кричать и выгонять, но принцесса молчала.

Чего было ждать от неё? Сверхсильной бури, мертвенного безразличия или чего-то иного? Ардантариэль ждал ответа минуту, даже мысленно отсчитывал секунды. Расстроенный, он развернулся к выходу и успел сделать несколько шагов, когда услышал:

– Нет, стой! – голос Эвелин, как всегда, звучал властно, звонко, требовательно. И принц остановился.

А дальше... Он и сам не понял, как девушка оказалась в его объятиях, как он впился в неё губами...

Сдержанный интерьер гостиной сменился мягким комфортом спальни, а одежда осталась разбросанной по всей траектории их движения.

Эвелин не испытывала страха и трепета перед первым сексуальным опытом, она вообще относилась к физиологическим потребностям философски, без оплакивания своей потерянной девственности. Да, было больно, но неприятные ощущения вскоре забылись, а на смену им пришло удовлетворение от близости. Эльф оказался хорош. Кто бы мог подумать, что под маской высокомерного зануды может скрываться такое...

Ночь пролетела, как на одном дыхании. Утомлённые жених и невеста так и не сомкнули глаз. Они чередовали любовные ласки с воркованием о сугубо личных мелочах, а на рассвете Ардантариэль осознал, что пора собираться.

Принц выскользнул за дверь спальни, чтобы собрать разбросанные где попало элементы одежды и вернулся обратно. Только он успел натянуть штаны и накинуть рубашку, как парадная дверь покоев открылась, а в гостиной раздался звук шагов.

– Прячься под кровать! – прошипела крон-принцесса, укутываясь одеялом по подбородок.