В итоге после нескольких кровавых битв с конкурентами к власти пришел Септимий Север. И это персонаж, заслуживающий особого внимания. Сей, без преувеличений, выдающийся полководец родом был из Африки, из городка, некогда основанного финикийцами. То есть Рим воистину был взят реинкарнацией Ганнибала.

Это стало очевидно, когда к власти пришел его сын, известный под прозвищем Каракалла. Так именовалось длинное, невиданного прежде покроя платье. Фасон этот император очень любил и бесплатно раздавал пролетариям новомодную одежку. Сам же первым из властителей Рима стал наряжаться в варварские облачения и откровенно поклонялся египетской богине Изиде.

Первым делом, придя к власти, он лично зарезал собственного брата-соправителя. А чтобы обелить себя в глазах общественного мнения, провозгласил того богом, заявив при этом приближенным: «Пусть будет божественным, лишь бы не был живым».

Впрочем, куражился Каракалла недолго. Его самого убил командир преторианцев, бывший раб Макрин. Но удержать власть ему не удалось, императором в итоге был провозглашен и вовсе диковинный персонаж – двоюродный племянник Каракаллы – Варий Авит Бассиан. Он был жрецом финикийского бога Эль-Габала, которого римляне называли Гелиогабал. Под этим именем новый цезарь и остался в истории.

Став владыкой Рима, Гелиогабал на Палатинском холме возвел храм своему божеству, представленному в виде черного камня. Здесь отныне был «духовный» центр империи. Сюда перенесли все святыни римлян. Он хотел, чтобы жречество Эль-Габала владело тайнами всех культов и верований. Всех остальных богов он называл «служителями своего бога: его спальниками и рабами».

Он сам совершал церемонии, которые состояли главным образом в его плясках, в окружении сирийских женщин перед храмом. Сенаторы же должны были наблюдать за сим действом. По приказу Гелиогабала в Риме совершались человеческие жертвоприношения. Принародно заклали нескольких знатных и красивых мальчиков.

Император был абсолютно свихнувшимся педерастом. По свидетельствам современников, специальные агенты разыскивали для императора в общественных банях людей с большими членами, которых приводили к нему, дабы те Гелиогабала отымели.

Он чрезвычайно гордился, что к бесчисленным видам разврата прежних императоров сумел добавить новые. Причем, в отличие от своих предшественников, ничуть всего этого безобразия не стеснялся и творил непотребства абсолютно публично. Разумеется, в итоге его зарезали, а тело выбросили в Тибр, первоначально, правда, собирались кинуть в клоаку…

Деградация имперского Рима была настолько безудержной, что стала даже образцовой. Мы и сегодня, глядя на Жириновского, вспоминаем патрициев-дегенератов времен упадка. Казалось, что в этом булькающем смрадном болоте растворились все касты, девальвированы все ценности. Но случилось Воскресение…

В изначальном арийском язычестве, с точки зрения христианина, много есть такого, что можно квалифицировать как предчувствие Христа. Один распял себя на ясене Иггдрасиль, дабы постичь тайны рун. Этот сюжет явно пророчествующий о другом Распятом. Кстати, именно так – «Распятый» – подписывал свои последние послания «убивший Бога» Ницше.

То есть в христианской перспективе в язычестве были смешаны в разное время и в разных местах в разных пропорциях – очень разные – темные и светлые, духовные влияния.

Но когда организм гибнет, то в земной реальности могут остаться только кадавры, призраки. Строить на их основе религию чревато вечной погибелью.

Когда приходится слышать, что, мол, сейчас идет скрупулезная работа по «реконструкции» языческой традиции, это вызывает, по меньшей мере, недоумение. Можно ли в материальной реальности реконструировать здание, от которого осталось буквально несколько стопроцентно аутентичных кирпичей, и при этом не сохранилось ни одного его чертежа или хотя бы картины, изображающей его «в целом». Имеются только зарисовки отдельных фрагментов. Разумеется, любой историк скажет, что здание, построенное «по мотивам» взятого за образец, будет во всех смыслах «новоделом»…