Одно из ярчайших доказательств полной осатанелости современного мира – учебники истории за последние полсотни лет. Причем что в СССР, что в «дивном либеральном мире» одинаково сочувствовали Карфагену и индейским царствам доколумбовой Америки, одинаково клеймили римский империализм и испанский фанатизм.

Между тем Рим спас Европу от кровавого кошмара, надвигавшегося на нее под рев слонов Ганнибала, грозившего растоптать белую свободу. А конкистадоры просто положили предел существованию цивилизации откровенных дьяволопоклонников.

Католический писатель Герберт Кийт Честертон в своей блестящей книге-отповеди толерастам «Вечный человек» отмечал:

«Южноамериканский идол уродлив до предела, как прекрасен до предела греческий бог. Вероятно, создатели его искали тайну могущества, насилуя свою природу и природу вещей. Они надеялись создать из золота, камня, темно-красной древесины лицо, при одном взгляде на которое небо треснуло бы, словно зеркало. Во всяком случае, нет сомнения, что раззолоченная цивилизация Центральной Америки снова и снова приносила в жертву людей».

Очень живо и достоверно этот мир демонов показан Мэлом Гибсоном в «Апокалипсисе». Цивилизации Месоамерики были воплощенным адом на земле. И явление в финале конкистадоров вызывает подлинный катарсис.

Можно легко представить себе реакцию этих суровых и корыстных, но в массе своей богобоязненных воинов на подлинно дьявольские традиции индейцев. Каково им было наблюдать окровавленные пирамиды, тысячи трупов с вырванными сердцами, отрубленными головами, содранной кожей. Недаром бородатые пришельцы были поддержаны большинством покоренных ацтеками народов. Тем просто надоело быть жертвенным мясом.

Честертон писал: «Нашу расу и нашу веру, без сомнения, нужно ругать за то, что они не следуют собственным меркам и идеалам. Но зачем же считать при этом, что они пали ниже других народов и вер, у которых прямо противоположные идеалы и мерки? Христианин действительно хуже язычника, испанец – хуже индейца и даже римлянин хуже карфагенянина, но только в одном смысле. Он хуже потому, что его прямое дело – быть лучше».

Но блестящих крестоносных идальго могло бы и не быть на свете, не родилась бы культура Эль Греко и Торквемады, если бы еще до Рождества Христова римляне не разрушили Карфаген, среди обширных владений которого была и Испания. И именно с ее территории в поход на Вечный город двинулась армия Ганнибала.

Этот полководец стал героем множества романов и даже фильма ВВС. Апологетами карфагенянина превозносятся его воинский дар и «священная» ненависть к «тюрьме народов» – Римской державе. Но, к счастью для Европы, прошлой, настоящей и будущей, по другую сторону фронта были люди, чья ненависть к африканскому городу-монстру была ничуть не меньшей.

Стоит дать слово Герберту Кийту. Никто лучше него не сказал о том, чем белые люди обязаны Риму:

«Сильно отличались друг от друга монотеизм палестинского племени и добродетель италийской республики. Очень разные, несовместимые вещи любили консулы Рима и пророки Израиля; но ненавидели одно и то же… На другом берегу Средиземного моря стоял город, называющийся Новым. Он был старше, и много сильнее, и много богаче Рима, но был в нем дух, оправдывавший такое название. Он назывался Новым потому, что он был колонией, как Нью-Йорк или Новая Зеландия. Своей жизнью он был обязан энергии и экспансии Тира и Сидона – крупнейших коммерческих городов. И, как во всех колониальных центрах, в нем царил дух коммерческой наглости. Карфагеняне любили хвастаться, и похвальба их была звонкой, как монеты. Например, они утверждали, что никто не может вымыть руки в море без их разрешения. Они зависели почти полностью от могучего флота, как те два великих порта и рынка, из которых они пришли. Карфаген вынес из Тира и Сидона исключительную торговую прыть, опыт мореплавания и многое другое…