– Нет никого, Юрий Николаевич. – ответил я капитану.

– Как нет? А это кто? – ткнул он куда-то в ночь своей сигаретой.

Я подошел к нему, и заглянул, через его плечо, в открытую дверь. И сразу увидел идущее на пересечение судно. Отчетливо угадывались его, красный и зеленый, навигационные огни.

Метнувшись к радару, отметок, на его экране, я не увидел. Переключил диапазоны – нет отметок. Повернул глаза направо – есть пароход! Наваждение какое-то!

Схватил бинокль, подскочил к двери и навел окуляры.

– Юрий Николаевич, а ведь это не похоже на пароход.

– А на что похоже?

– Ну вот, сами посмотрите, – протянул я ему бинокль.

Вооруженным глазом был отчетливо виден, висящий над океаном, яркий белый шар. По его экватору светились две полосы из зеленых и красных огней. Между шаром и океаном блистала, отраженным лунным светом, полоска воды. То есть шар этот висел в воздухе.

Юрий Николаевич долго осматривал неведомого небесного путника и, наконец, вынес вердикт:

– Самолет, сто процентов.

И тут «самолет» мгновенно, камнем, упал в воду.

– Это как? – удивился капитан.

– Похоже, Юрий Николаевич, это не очень самолет. Он на такой скорости ушел за горизонт, что нам показалось, будто бы наблюдали падение. Я вообще не понимаю, что может развивать такую скорость на Земле?

– Будем надеяться – с сомнением протянул Шестаков.

– На шестнадцатом канале тихо. Радар на диапазонах три, шесть, двенадцать и шестнадцать миль ничего не показал. Самолеты бесшумно не летают, и не падают. Не думаю, что это был самолет.

– А кто? – наивно спросил «мастер».

– Я больше склоняюсь к тому, что это был неопознанный летающий объект. Давайте остановимся на этой точке зрения. Для нас с Вами это самая реалистичная точка зрения.

– Обоснуй. – потребовал капитан.

– Ну, Вы же не будете, на старости лет, поражать своих внуков, тем, как на пятидесятом градусе южной широты и сорок седьмом градусе западной долготы вы пересеклись путями с самолетом.

– Почему нет? – хмыкнул Юрий Николаевич, – Понимаю, старик. Кредо любого болтуна, что на свете есть только рутинная, обыденная ложь, и завораживающая, фантастическая правда. Идя по этому пути ты будешь пользоваться фантастическим успехом. И довольно часто получать в бубен от разочаровавшихся слушателей.

И, видя мое возмущение, засмеялся и добавил:

– Да я не против. Пусть будет НЛО. Хотя я считаю, что это был самолет.

И ушел спать, безмятежно напевая арию Риголетто – «Ла, ра, ла,ра…»

***

Утром наш путь продолжился по, блистающему солнечными бликами, океану. Приятно начинать вахту приняв от вахтенного штурмана пустынные, штилевые просторы под безоблачными небесами. Выйти на крыло мостика с кружкой крепкого чая, и осознать, что идешь домой, а впереди несколько месяцев безмятежного существования.

Судно бежит ходко, разрезая форштевнем воду, она, черная, прозрачная у бортов, и лазоревая дальше от парохода, пока хватит взора, до самого горизонта, проносится, с тягучим, песочным шорохом, вскипающей пеной назад, и остается за кормой долгим кильватерным следом. Если бы были встречные суда, то океан был бы расчерчен следами их путей. Они очень долго остаются на поверхности воды.

Я вышел на крыло, а там уже попивали чаек, и курили Юрий Николаевич и начальник радиостанции.

– Смотрите, – вытянув руку и показав за борт, сказал радиоВолодя, – Дельфины!

У самого борта, практически прижимаясь к нему, стремительно скользили несколько изящных дельфиньих тел. А чуть дальше ещё и ещё. Огромная стая дельфинов неслась попутно с нами, и наблюдая за теми из них, кто нёсся вплотную к нашему пароходу, почему-то, сразу становилось понятно, что это не игра, и не развлечение, а нечто другое. Дельфины у борта были небольшими, изящными. Подростки – дельфинята. Чуть дальше, более крупный и мощный дельфин, летел параллельно от их курса, и когда они пытались отвернуть от борта, преграждал им путь, и не давал уйти в открытую воду.