– Нет, – коротко ответил Яхин. Затем поднялся, подхватил с кресла плащ. Золотая застежка, изображающая голову иттая, с алым янтарем6 вместо огненных рогов, мягко щелкнула в тишине кабинета. Будто арбалет спустили. – Достаточно того, что Элдад пресмыкается перед ней. Маркиз Бернт не признает ее королевой.

Рекем помрачнел, тоже поднялся. Застежка на его плаще проще. Не он наследует титул маркиза. Он всего лишь граф Цаир. Хотя ему всё равно повезло больше, чем большинству дворянских сыновей. Цаир – это не какая-то деревенька в десять домов, а большое поместье. Но по обычаям их семьи второй сын становится военным. Поэтому он одевался скромнее. Хотя и старший брат не любит показной роскоши. Вот эта родовая брошь – единственное исключение.

Яхин молча шел по коридору. Рекем следовал за ним. Всё, что не было произнесено вслух, кипело внутри. Младший брат был совсем другим. Он любил роскошь, любил королевские милости. Он прилепился во дворце, как репей к шкуре пса, и готов был танцевать и ползать на брюхе, чтобы заслужить «кость», брошенную царственной рукой. И там, где Яхин проявил твердость, Элдад прогнулся. Маркиз Бернт не пожелал склонить колени перед Сайхат, как того требовал этикет, а Элдад, говорят, даже стихи ей писал. Дурные стихи, безусловно. А еще, говорят, что молодая «королева», обещала в благодарность сделать Элдада маркизом Бернтом. Только ничего у нее не выйдет. Может, ведьма и желает передать титул младшему брату, но законов страны ей не изменить, маркизом останется Яхин.

До того как братья вышли во двор, Рекем заговорил:

– Мне следовало возглавить дворцовую стражу. Хотя бы временно, для вида. Я бы вправил мозги этому…

Брат резко останавливается и разворачивается к нему. В каждом движении, во взгляде столько власти, что сердце невольно вздрагивает. Впервые Рекем чувствует, что стоит не перед Яхином, с которым играл в прятки в огромном замке, а перед своим сюзереном.

– Оставь его в покое, – он произносит эти слова спокойно, но так, что даже мысли не возникает ослушаться. – Если в нем есть хоть капля разума, он скоро поймет, что к чему. А если не поймет… считай, что у нас нет младшего брата. Мы не воюем с королем. Даже если его величество сто раз поступит неправильно, мы не будем воевать с ним. Мы просто не оказываем почести ведьме и шлюхе. Это понятно?

– Да, мой господин.

В этом ответе нет подобострастия, только обещание полной поддержки и повиновения, и брат улыбается светло, кладя руку на плечо:

– Идем, нас уже заждались.

Во дворе шумно. Смеются женщины в дорогих охотничьих костюмах, лают псы. Лесник держит рог на полпути к губам, ожидая сигнала от маркиза.

– Мы уже думали, вы не придете. Хотели начинать без вас, – мама чуть хмурит брови. Она уже немолода, но еще сильна и здорова, седые волосы ничуть не портят ее величественной красоты. Хотел бы Рекем, чтобы у него была такая жена. Она будет меняться с каждым годом, но оставаться чрезвычайно привлекательной. Сейчас за невинной фразой он видит тревогу. Она спрятана в глубине карих глаз. Хочется точно так же положить ей руку на плечо и сказать: «Всё будет хорошо. Это понятно?» Но сейчас подобное неуместно. Братья легко вскакивают на лошадей, которых подвели слуги, лесник наконец трубит в рог.

…Всё происходит так неожиданно, что Рекем не успевает ничего сообразить. Вот они с братом несутся по лесу впереди всех. Собаки лают всё громче, значит еще немного – и они загонят оленя. А в следующее мгновение лошадь испуганно всхрапывает и поднимается на дыбы.

Он чуть не вылетел из седла. Еле успокоил ее. И только потом понял причину ее строптивости. Прямо на дороге лежит лошадь Яхина, жалобно ржет – нога явно сломана. А сам Яхин неподвижно валяется поодаль. Еще до того как он подбегает к брату, вокруг снова оказывается очень много людей, слуг. Они переворачивают брата на спину, один щупает артерию, прижимается ухом к груди. Наконец выносит вердикт.