– Госпожа! – в комнату, запыхавшись, вбежала горничная. – Госпожа, там какой-то граф от короля приехал, мне кажется, это Даут…

– Даут? – принцесса дрогнула.

Граф Даут когда-то познакомил короля с Сайхат – она приходилась ему племянницей. Когда ведьму казнили, он тоже впал в немилость, но это проявлялось лишь в том, что он меньше времени проводил в обществе короля. И теперь, когда Манчелу желал наказать кого-то из подданных, он посылал Даута. Без причины граф не приезжал.

– Маркиз Бернт, – Мирела встала. Рекем тоже поспешно вскочил, ожидая указаний. – Идите в свою комнату и там ожидайте… Будьте готовы… Если что…

Принцесса хочет, чтобы он сбежал, если Даут прибыл из-за него.

– Я буду готов, – он на мгновение преклонил колено и вышел.

В комнате он взял меч. Если его пришли арестовывать, он не сбежит и не сдастся. Всё равно умирать, так лучше в бою. А если помощь потребуется принцессе, он вступится за нее.

***

Мирела попросила горничную открыть дверь в гостиную и передвинула стул так, чтобы он стоял точно напротив входа. В коридоре послышался шум, тяжелые шаги, шелест платья. Видимо, Даут шел по коридору, а следом спешила графиня Зулькад.

– Леди Шедеур только что завтракала. Может быть… – послышался ее холодный голос.

Они появились в дверях. В последний раз Мирела видела графа около девяти лет назад, но он будто совсем не изменился: напыщенное, самодовольное лицо сильно сужается к подбородку, щеки выбриты до синевы, слишком большой, мясистый нос возвышается горой среди впалых щек. Ему исполнилось уже пятьдесят пять – он был немного моложе короля, но выглядел значительно лучше Манчелу, потому что, в отличие от короля, нисколько не поправился.

– Вина с дороги? – казалось, хозяйка замка заискивала перед графом.

– Позже, – отрезал он, пристально глядя на принцессу, гордо вскинувшую подбородок.

Мирела не знала, что делать. Даут с порога унизил ее, не только не поклонившись, но и не поздоровавшись. Встать ли ей и произнести протест, как учил ее духовник, или же сидеть, демонстрируя такое же пренебрежение?

– Леди Шедеур, – граф соизволил обратиться к ней, и Мирела вскочила.

– Я принцесса Кириаф-Санна и требую, чтобы ко мне обращались согласно моему титулу. Я не позволю, чтобы…

– Что ж вы так с порога? – с высоты своего роста Даут удовлетворенно оглядел строптивицу. – Вы ведь не знаете, с какой вестью я приехал к вам, а уже возмущаетесь.

– Я требую…

– Подождите требовать, – чуть насмешливо перебил мужчина. – Я к вам, даже не отдохнув, чтобы по приказу короля передать его письмо, – граф достал из-за пазухи сложенный и запечатанный сургучом листок и протянул принцессе.

Она приняла молча. Сломав печать, отвернулась к окну.

«Моя дорогая дочь, Мирела, – отец не назвал ее «леди Шедеур», как приказал, отметила девушка, а значит, хочет примириться. — Я рад был услышать, что вы хорошо себя чувствуете. Я скучаю по вам, и, надеюсь, мы скоро сможем увидеться. Я направляю к вам графа Даута. Вы можете доверять ему, как себе. Он приготовит вас к нашей встрече в Беерофе. Как только вы будете готовы, мы встретимся в столице, где вы публично признаете брак с вашей матерью незаконным. Я устрою ваш брак, мы больше не будем разлучаться. С нетерпением жду вас. Король Манчелу».

В комнате стояла мертвая тишина. Муха с мерным жужжанием летала вокруг Даута, ища, куда приземлиться.

– Леди Мирела, – заговорил наконец граф, – его величество король Манчелу желает вновь приблизить вас к себе. Условия очень просты. Перестаньте перечить его величеству, – предложил он. – Признайте, что брак с вашей матерью был незаконным, признайте, что благополучие страны зависит от того, как быстро мы избавимся от тварей, которые не являются людьми, и вы вновь станете любимой дочерью. Эль-Элион воздаст вам за вашу кротость.