– Маркиз Бернт мертв. Шею свернул.

Кто-то из женщин вскрикивает, кто-то падает в обморок, кто-то начинает громко рыдать. Мужчины предлагают перенести тело в замок, за спиной перешептываются о превратностях судьбы, и только он ревет, как раненый медведь.

– Это ложь! Он не может умереть. Лошадь не может сломать ногу на ровном месте!

Он рвется к Яхину, чтобы доказать, что они бестолковые врачи. Всех почему-то пугает его поведение, его пытаются удержать…

Рекем немного пришел в себя только к вечеру. Вдруг очнулся возле камина в гостиной с бокалом вина в руках и осознал, что его накачивают лейнским уже несколько часов. Вот только не берет нисколько. Хлебает его, как воду, а в голове по-прежнему звенящая пустота, ощущение, что он видит дурной, вязкий сон.

– Маркиз Бернт, леди Ароди хочет видеть вас.

Слуга почтительно замирает у входа, а он вскакивает радостно оглядываясь. Сон! Конечно, сон. Он выпил лишнего, вот и снится всякое. Где Яхин? Он оглядывается, выискивая брата среди людей, всё еще толпящихся в гостиной. Они смотрят так странно: с испугом, сожалением, некоторые со злорадством. Почему они так смотрят?

– Маркиз Бернт, что мне передать леди Ароди?

Рекем встречается взглядом со слугой и наконец понимает, что тот обращается к нему. Ну точно. Теперь он не граф Цаир, а маркиз Бернт. А безголовый Элдад сегодня стал графом Цаиром.

– Этого не может быть, – твердо повторяет он вслух – Лошадь не может сломать ногу на ровном месте.

– Не надо об этом так… громко, – выдыхает графиня Чанер. – Говорят, ведьмы могут слышать издалека.

И гости торопливо расходятся. Что если ведьма и видеть может издалека? Тогда Сайхат не понравится, что они поддерживали семью Ароди. Никому не хочется погибнуть, совершая верховую прогулку…

– Я совершу молитву.

Голос принцессы звучал виновато, хотя извиняться следовало ему. Он даже открыл рот, чтобы сделать это, но слова застряли в горле. Солнечный свет освещал Мирелу со спины, создавая вокруг нее золотое сияние, как обычно рисовали на картинах у святых.

Рекем склонил голову, но не услышал из молитвы ни слова. Напрасно он приехал сюда. Как эта девушка поможет ему? Она сама нуждается в защите…

– Кушайте, маркиз, – предложила принцесса. – Письмо отцу я уже отправила. Уверена, всё будет хорошо, – она мягко улыбалась.

Характером она походила на мать: и простотой в общении с подданными, и стойкостью, когда дело касалось ее принципов. Завтракая, девушка задавала вопросы, намеренно избегая болезненных тем. Рекем сам не заметил, как разговорился. Он рассказывал об общих знакомых, о происшествиях в детстве. Она весело смеялась, затем тоже рассказывала что-то. Завтрак давно закончился, горничная убрала со стола. Правила этикета требовали закончить аудиенцию, но он никак не мог уйти.

– Мы встретились в печальное время, – Мирела будто прочла его мысли. – Но ваш приезд – утешение для меня. До сих пор единственное, что я делала, – это читала Священные книги и молилась в часовне.

– О здешней часовне ходят легенды, – сообщил Рекем. – Я слышал некоторые еще в юности.

– Наверно, вы имеете в виду священника, которого пригласили, чтобы молиться об одной из предыдущих графинь Зулькад, потому что она никак не могла зачать наследника? – подхватила принцесса. – Да, здесь любят эту легенду. Священник молился почти целыми сутками, но выходил из часовни, пылая здоровьем, бодрый, с румянцем на щеках. А некоторые даже говорили, будто от него пахло костром и жареным мясом. Но главное – наследник всё же родился. Вам об этом рассказали?

– Да, – рассмеялся Ароди.

– Это было почти первое, что я услышала, когда вступила в этот замок…