В застывших позах и сошедшихся воедино взглядах, они оба провели неизвестно сколько времени; ясно что вначале боль и чувство беглеца создавало в его глазах всю пылкую страсть, видя в ней прелестный нежный ангел, которому всей душой приятно было отдаваться под защиту… Но мало-помалу он разомлел под ее беспрестанным сильным взглядом и уже страстно дышал зажигаемый ее глазами, видя в своем ангеле знакомую красоту той самой так долго представлявшейся совсем вблизи, но сейчас от близкого соприкосновения с ней, получавший совсем незнакомые ощущения и начиная испытывать к ней то влечение, то желание, то уставая млел под ее блестящим взглядом чувствуя себя слишком слабым, после столь резкой перемены; у него и нога престала ныть, то в какие-то мгновения начинал не выдерживать ее взгляда внутренне весь горя, наконец со вздохом не выдержав уткнулся лицом в подол и ногу горячо поцеловав. Но она была прелестна! Она застыла в напавшей растерянности… впервые в жизни попав в чужие мужские руки так крепко и получая эти будоражащие ощущения…

Франсуа снова поднял глаза, но его она удостоила ответным взглядом, как проигравшего маленькое интимное сражение, и это уже было не то что в первый раз, ее взгляд скользил более по потрепанному обличию француза, при этом стараясь не опираться на него рукой, высвободить свои ноги в тщетной попытке.

– Сюда идут! – настойчивым и звонким шепотом настояла она на своем. – Ты что не слышишь?…

И вынужденная все же облокотиться рукой на его плечо, высвободилась из уз, поведя сначало одной ногой назад и затем отступив другой. Ее слова подействовали на него самым должным образом и он уже стоял пред ней на ногах. Тоже слыша приближающиеся шаги, нескольких человек и льня к ней не зная, что делать другое.

– Туда! – указала княжна Мальвази на следующую смежную комнату, в проходе которой заметилась дуэнья. По жесту рукой ей же, можно легко было догадаться, что его нужно спрятать и как можно скорее возвращаться.

Поймав и поцеловав ей ту же руку, шевалье Франсуа подобрал шпагу и бесшумно понесся прихрамывая по мягкому ворсовому ковру, совершенно заглушавшему шаги. Сама же Мальвази проводив его взглядом, резко повернулась к двери в ожидании вхождения в нее приближающихся людей. Таковое не заставило себя долго ждать, но к тому времени дуэнья-кормилица, успела подойти незаметно сзади. В распахнувшуюся дверь первым влетел низенький крепыш д’Танк, с обнаженной шпагой наготове. С него княжна Мальвази перевела взгляд то на дворецкого, то на Бофаро, но тут их перестрял подбежавший на высоких ногах Руччини, смутившийся ситуации лицом к лицу.

Уловив этот момент, княжна Мальвази напала на него со всей силой напускной раздраженности, выказанной с искусственным артистизмом, но собранной с превеликим трудом.

– Ах, вот и вы! Что это такое, почему ваши гвардейцы стали лазить по окнам, и тем более моим?! Что там у вас опять стряслось? Сейчас уже до стрельбы дело дошло, отдохнуть спокойно не дают. Потрудитесь объяснить?

– Сеньора, прошу вас не винить меня ни в чем, к вам в окно залез не мой подопечный, а совсем незнакомый человек, мы и пришли собственно за тем, чтобы обезопасить вас и предостеречь от всяких неожиданностей.

– Ну знаете!… Идите ищите его там, куда он побежал, а меня нечего караулить. Я стою здесь, а вы будете в это время стоять надо мной в карауле? Охраняйте общий коридор, а мне дайте покой.

– Надо удостовериться не проник ли он вовнутрь ваших покоев?

– Нет, исключено, кто-то только выскочил из окна и проскочил сразу в дверь.

– И все же сеньора, на всякий случай, от лишних бед, давайте проверим, пожалуйста, – добавил он последнее слово, купив им равнодушное отношение княжны Мальвази к предстоящему, по крайней мере возражать ей на это было слишком не с руки и той пришлось обретя деланное равнодушие согласиться: