Ступая вниз Франсуа внутренне содрогался и весь пылал, настолько ощутимым и непереносимым спокойно действием казалось идти рядом с незнакомой ему, но захватившей его всего и всецело прелестной девицей, отвечающей ему охотной взаимностью. И за все время близость между ними сквозила такой лелейно-возвышенной одухотворенностью, что он не смог с тем сделать что-либо еще, иль высказать какой-либо другой знак зародившейся любви.

…У открытого отверстия лаза он остановился пред ней, но ничего другого из этого не последовало, кроме как невоздержанно быстрому подчинению ее словам, но он находился в таком состоянии, что готов был подчиняться каждому ее слову… И лишь оказавшись в объятии холодных стенок, испугавшись того что он наделал схватил ее снизу за пальчики рук, мягко привлекая опустился вниз.

– Я завтра обязательно к тебе приеду?

– После завтра вечером, на той стороне дворца под балконом. Всё, я закрываю!

Франсуа успел только сильнее сжать оставшуюся не отнятой руку Мальвази, пока она не оторвала ее и не задвинула подвижной камень в прежнее положение, и для него все стихло.

Вместе с тем освободился проход вниз, который прежде прикрывался половиной ушедшей внутрь. Он медленно стал спускаться в сильно согбеном положении вниз по крутым ступенькам и во мраке, успокоительно действующем на его душу. Не видя и не следя за тем что его ждало в самом низу, Франсуа наткнулся на преграду… и это как вдохновило его на решительный действия. Окрыленный он устремился обратно вверх от избытка внутренних порывов рискуя зашибиться головой о низкий потолок… в стремительном движении почти собою продавил выход и выбравшись на длинные ступени побежал вверх. Из-за поворота неожиданно показалось ее голубое платье, она обернулась и со вскриком попала в его объятия сама, легко обнимая и удерживаясь в склоненном назад висячем положении, но более полностью и всецело удерживаемая в сильных руках… Горячие и пылающие губы их встретились и с дрожью любовной неги во вздохе слились в долгом страстном поцелуе, окончившимся неожиданно звонким стоном, то ли от слишком пылкого прижатия, и рыданием вдруг сотрясшим ее внутренне.

– Зря мы влюбляемся друг в друга… жизнь нас неизбежно оторвет. Только лишние мучения и страдания… Больше не!… приезжай, – произнесла она с ослаблой томностью, теряющей последние остатки самообладания; оставленная от поцелуя для следующего, с запрокинутой ему на сгиб руки головой. ее полураскрытые красные губки манили его пробовать их еще и наслаждаться мягкой негой прелести. Теперь он владел ею физически и духовно, ее последнее слово, оторванное от предыдущего страстным поцелуем прозвучало как добытое победой над ней: – приезжай.

– Приеду, завтра же!

– Завтра еще будут гости. После завтра будь под балконом моих покоев. Меня приводит в ужас тот вечер. Там соберутся люди, отобранные мне в женихи, и тогда должно окончательно решиться кому я достанусь. Понимаешь? Если б ты знал как это серьезно… Я просто вынуждена выбирать среди дураков и чокнутых, иначе мой дядя пригрозил самым ужасным вариантом, какой только может быть… Я не скажу! /заставила она его замолчать, не давая спросить/ …это так ужасно для каждой женщины!…Теперь у меня появился ты, Франсуа! И мне есть за что бороться. Ты мне обязательно в этом поможешь, – уткнулась она лицом ему в шею, продолжая обвивать ее руками.

– Обязательно.

Застыв в таком положении, они простояли еще неизвестно сколько времени, как Мальвази пришлось отпустить его из своих рук.

– Как жаль, сюда идут, тебе придется оставить меня. Жди там у большого дуба. Туда должен будет подъехать Пираже, возьмешь у него коня, прощай.