Пал один – побежал испугавшийся насмерть другой, побуждая к этому третьего, пробиравшегося через заросли цепких роз в обход. Шевалье д’Обюссон бросился было за ними вдогонку, но бросил видя что убегают под защиту бегущих к ним и на него нескольких гвардейцев с резвостью новеньких охотников. Они же ему отрезали доступ по зелени напрямую к видящимся еще более большим и обширным фасаду дворца. Казавшийся словно переливающаяся всеми цветами феерическая мечта.

Недоступная и теперь, ему пришлось давать вправо, попытаться либо обойти цепь по флангу, либо же в конце концов вырваться на центральную лестницу., где он чувствовал, что был бы абсолютно в ударе, но куда ему тем не менее не хотелось выбираться; однако же пришлось. Так глухо черные гвардейцы перекрыли собой подходы на плиточную площадку перед дворцом, что пришлось отступать и оттесненный к самому краю он попал в квадрат окруженный со стороны отделяющей его от лестницы высоким можжевеловым забором, непроглядным свету. Как он мог заметить в такой темени и здесь поджидавших его черногвардейцев, еще чувствуя в затылок дыхание погони, он ничего не мог понять, но почувствовал, и различив две еще более черных тени гвардейцев выставленных здесь, кинулся к ним.

…Но резко вильнул в сторону и в наклоне подрубил стволик у можжевелового деревца, не собираясь и сейчас перемахивать через ограду, словно как лань, хотя и была она мягко вытканной из шелковистой хвои, которую он впрочем почувствовал и лицом и руками выносясь со свечкообразной кроной… Этот маневр ему удался еще и потому что приготовившиеся к нападению в выжидательной позе в одно мгновение казались недосягаемыми и освободившийся от еще двоих шевалье Франсуа выносился на гладкое мраморное пространство с еще одной обузой, от которой и отделаться-то было сначало нелегко, потому как он бежал вперед и отбросить хотел так же вперед, но длинная высокоподнятая над головой крона, заносилась в супротивную сторону. Наконец он откинул ее вперед, никого этим не испугав, лишняя и пустая затея, но все еще не мог от нее отделаться, завязли шпаги. Благо хоть глаза открылись и освобождаясь он мог видеть что его ждет впереди.

Фасад виделся совсем близко, так что словно нависал, но его от него разделял круглый бассейн с фонтаном и окруженными по борту краями обочины, просеченные продольной мраморной дорожкой примерно такой же, какой ему приходилось воспользоваться, и обставленные вписывающиеся в вид и в завесу зелени статуи – легкие изящные – непременно должно быть женского телосложения.

Все бы было хорошо, никаких бы задержек они ему не создали, но проход ему напрочь закрывали черные гвардейцы, собравшиеся у краев бассейна, в деланно спокойном поджидании. При виде его они продолжили свое неестественное стояние, ставившее их в неловкое положение отпугивать лишь грозным видом. Глаза на отсвете и весь вид их фигур говорили о том же: «уходи».

Бассейн находился прямо напротив прикрытого центрального входа зала, с приставленными и туда по углам гвардейцев, что-то навроде стражников. Франсуа быстро смекнул себе вслух:

– О каковы охотники на этой охоте!…

…И устремился на ловлю удачи в эту тихую омуть, зашевелившуюся заволновавшуюся с его приближением. Первого выступившего он наколол так просто, что его даже стошнило от этой обыденности: отвел одной шпагой его шпагу, а другой ударило в бок… Пока тот оседал наземь, зажимая раненый бок, шевалье перескочил через распластанную на плитах ногу, и сразу углубился на прорыв оцепления, оставляя за спиной сначало поверженного, а затем и с небольшими позиционными победами, заменяя его на массивный край бассейна. Поверг ниц еще одного, неосторожного зазевавшегося… оставшись в стороне и пропустив выпад.