Даже его обычно ровный аппетит давал сбои. Бутерброды казались безвкусными, пиво не приносило привычного расслабления. Каждая остановка на заправке, каждый перерыв на обед казались неестественно долгими, словно он ждал чего-то, что должно было произойти.

Это предчувствие не имело логического объяснения. Никто не угрожал ему напрямую, не было никаких предупреждений. Просто внутренняя сигнализация, которая обычно была заглушена пивом и усталостью, теперь вдруг заработала на полную мощность. Возможно, это была его подсознательная реакция на "серый" характер груза, который он вез. Возможно, его организм, годами игнорируемый и эксплуатируемый, наконец-то подал сигнал о надвигающейся опасности.

Его мысли были тяжелыми, как его грузовик на подъеме. Он чувствовал, как груз – не только физический, но и ментальный – давит на него. Это был груз одиночества, груз однообразия, груз незаметной жизни. И к этому грузу теперь добавился еще один – груз необъяснимого беспокойства.

Йорген пытался успокоить себя. "Это просто нервы, старик", – говорил он себе вслух, но его собственный голос звучал неубедительно. Он старался сосредоточиться на дороге, на привычных действиях, чтобы заглушить этот назойливый внутренний голос. Но он не умолкал. Он тихо шептал о переменах, о надвигающейся буре, которая должна была разрушить его привычный, хоть и скудный, мир.

Когда он, наконец, припарковался на ночной стоянке, его беспокойство достигло пика. Была ли это усталость? Или же что-то еще? Он решил отвлечься, сделать то, что всегда приносило ему облегчение – отправиться в мотель к проститутке. Он думал, что это поможет ему забыть о тревогах. Но, как вскоре выяснится, именно эта попытка убежать от предчувствия и стала причиной его краха, открыв дверь для того, что должно было перевернуть всю его жизнь.

Долгожданный отдых

Длинный день, обернувшийся бесконечной чередой пролетающих мимо дорожных знаков и мелькающих фар, наконец, подходил к концу. Стрелки часов на приборной панели показывали почти полночь, когда "Вольво" Йоргена с характерным шипением пневматики медленно затормозил на большой, залитой тусклым светом фонарей, ночной стоянке. Это была одна из тех огромных площадок для грузовиков, которые пунктиром тянутся по всей Европе, предлагая уставшим водителям хоть какое-то подобие укрытия и отдыха.

Йорген выключил двигатель. Могучий дизель, верный спутник его тысяч километров, умолк, и наступила неожиданная, почти оглушительная тишина. Он прислушался к ней, вдыхая запахи остывающего асфальта, выхлопных газов и где-то вдалеке – запах разогретой на гриле колбасы. Из кабины, словно невидимое облако, вытекал тяжелый воздух, пропитанный его собственными запахами: потом, несвежей едой, и тем особым, ни с чем не сравнимым ароматом, который приобретает кабина дальнобойщика после нескольких дней в пути.

Тяжелый вздох облегчения вырвался из его груди, подняв объемный живот. Это был не просто выдох, а квинтэссенция усталости, накопившейся за последние часы. Наконец-то! Руки, сжимавшие руль так крепко, что суставы побелели, расслабились. Спина, затекшая и ноющая, словно от бесконечной пытки, получила короткую отсрочку. Он откинулся на сиденье, ощущая, как его тело медленно, неохотно расслабляется, отпуская напряжение, копившееся с рассвета.

Эта стоянка была ему знакома. Он бывал здесь десятки, а то и сотни раз. Старый, обшарпанный мотель с вывеской "Привал дальнобойщика" на одной стороне, бензоколонка, небольшой магазинчик и пара передвижных закусочных с другой. Все до боли привычно, и именно эта предсказуемость дарила ему чувство комфорта.