Всадники въехали в селение.

Пошатываясь, сделав неуверенный шаг, тихо охнув, женщина плавно опустилась на землю.

Весь вечер она провела в шатре. Впервые в жизни в его мягких войлочных стенах она нуждалась, как в броне, за которой теперь находилось то, отчего ей становилось не по себе. Оно было невраждебным, но и знакомым не было. Оно просто заполнило собой всё её нутро и весь окружающий мир.

Ночь была бессонной и долгой. Мысли мелькали какими-то обрывками, изматывая тягучей путаницей в голове.

Проворочавшись до самой полуночи, изнемогая то от духоты, то от охватывавшего озноба, она решилась выйти из шатра. Лёгкий свежий ветерок тут же пробрал её до костей. Укутавшись плотнее в плащ, она немного постояла у шатра, а потом, сама того не заметив, оказалась на том самом месте, где днём с ней произошло нечто неимоверное, непонятное, но перевернувшее всё её сознание и всю её душу, засевшее чем-то ноющим в глубине сердца.

Его образ всё чаще представал перед её глазами, всплывая в памяти. Всякий раз при его появлении она упорно отгоняла его, иногда даже встряхивая головой, словно пытаясь освободиться от чего-то назойливого.

Вконец обессилев от такого странного состояния, она вернулась в шатёр и забылась тревожным сном.

«Ну надо же, какой удивительной красоты эта женщина!» – всё чаще, издали заглядываясь на неё, мысленно восхищался он.

Когда она находилась в шатре, он томился ожиданием скорейшего её появления, а увидев её, уже не мог отвести от неё взора. Но если кто-то находился поблизости от него, он старался уединиться, чтобы вновь смотреть на неё, и делал это торопливо, боясь её возвращения в шатёр. Теперь он засыпал с мыслями о ней, желая, чтобы быстрее пролетала ночь.

– Я догадываюсь, о чём ты думаешь всё это время, – после недолгого молчания произнесла женщина. – Мне не жалко для них ничего. Вот только пригодится ли им это серебро или золото? Не навредит ли?

Она находилась в шатре наедине со старшим.

– Они должны дойти до степи. Их примут, но как? – высказался он в раздумьях.

– Мы могли и не повстречать их… Но всё это не то. Нельзя, чтобы кто-то знал о том, что мы везём. К сожалению, даже они. Ты ведь понимаешь, что может произойти? Эти женщины и юнцы не выдержат пыток. За нами вслед сразу ринутся недруги Томирис. Ещё неизвестно, что ожидает нас впереди. Надеюсь, не все наши сородичи в этой стороне вот так разбрелись по земле. Верю, что не зря мы выбрали этот путь.

– Они видят вьюки, но думают, что в них мы везём оружие. Об этом я дал понять их старейшине. Он поверил.

– Мы помогли им, чем могли. Теперь у них есть и лошади, и оружие, и, главное, обученные воины. Большего им не дал бы никто.

– Да. Ты права.

Наступил день расставания. Караван был готов двинуться в путь.

Вновь, как пять дней назад, при их встрече, все селяне молча взирали на отбывающих.

Но теперь всё было иначе. Детвора не пряталась за матерями, а юноши не стояли стайкой в стороне и выступили вперёд, как подобает воинам.

Лишь женщины как-то сразу сникли и едва сдерживали слёзы, нервно перебирая жилистыми пальцами кто одежду, кто длинные косы.

Не было старейшины. Он почему-то запаздывал. Но вот появился и он. Все уважительно расступились, пропуская его к старшему каравана.

Подойдя к нему, старейшина бережно, словно чашу, обеими руками протянул ему небольшой свёрток из тонкой кожи. Старший также обеими руками принял его и сразу ощутил довольно тяжёлый вес. Старейшина молча смотрел на него, и лишь краешки его губ чуть тронулись то ли в улыбке, то ли с досадой.

Окружающие приблизились к ним.