– Все добавила… Соль тоже там… Сполоснете котелок водой, потом только молока вольете, а то пригорит… И из банки все вывалите…

– Да знаю мам… – я облизывал губы и наблюдал за мамой, прихлебывал молоко.

– Чай, сахар…

Мама складывала в мешок пол пачки индийского чая, нарезанный белый хлеб, в жестяной баночке из-под ландрина сахар. Семисотграммовая банка молока.

– Полотенце вам суну… – затолкала все, переложив банки полотенцем и затянула на горловине петлей лямки.

В террасу вошел отец. В его руках был не большей топор.

– Расклинил и помочил немного – не слетит. Пятку поправил, где-то ты по камню задел. Собрался? Беги, время уже, дружок заждался, наверное – натянул на лезвие брезентовую рукавицу…

– Осторожней там махайтесь-то!

Володька ждал меня на перекрестке нашей Станционной улицы и Анашкиного переулка. Поздоровались и пошли в сторону керосинки. Керосинкой называли магазин где продавали эту горючую жидкость. Прямо за ним, через дорогу, начинался лес. Идти было не далеко, километра три. Лесная тропинка, нырнув в высокий ельник, тут же уперлась в тенистую дорогу, по которой мы и заспешили дальше. Пропетляв среди елок, дорожка вывела в березняк и спустилась в низинку, по дну которой струился приличный ручей.

Здесь была устроена примитивная переправа из двух слежек, перекинутых с берега на берег. По обе стороны торчали палки, которые использовали для перехода на другой берег. Мокрый рукав. Сюда, в березняк, дед еще маленькими водил наше младшее семейство Лебедевых за белыми грибами. Перейдя ручей, углубились в ольшаник и побежали в сторону железнодорожной казармы. Перепугали собак, набрали трехлитровый бидончик воды из колодца, попили сами и перешли железную дорогу.

Солнце было уже достаточно высоко, от шпал густо пахло гудроном. Минут через пятнадцать вышли к угольным ямам. Когда то, давно, в этом месте жгли уголь. Земля еще сохранила очертания ям, оплывших, поросших редким, невысоким березняком. На склонах краснела ягодой земляника. От ям, по Поперечному просеку, повернули влево и вышли к месту работы…

В 1964 году в поселок вели газопровод. Для прокладки труб необходимо было прорубить через лес просеку. Крупные деревья были уже спилены, а вот мелочь-не большие березки, осинки (топорник), кустарник, оставались и их необходимо было убрать. Лето, каникулы после восьмого класса… Вот мы с другом и решили подработать. Зачищали просеку. Рубили под корень деревца, складывали их в кучи.

Для этого в землю, на расстоянии одного метра друг от друга, забивали две пары колышков и между ними укладывали срубленное, так, чтобы высота кучи была чуть больше метра-на усадку. Это облегчало приемку сделанной работы. Объем, за который производился расчет, считался просто-метр умножался на длину кучи и получались кубометры. Работали уже дней десять и количество кучек, увеличиваясь, радовало глаз.

Сама по себе работа была не трудная – с топорами обращаться умели, не хилые и мотивированные обещанным заработком. Досаждала кровососущая живность. Комары, слепни то и дело вгрызались в наши тела, мешая работе. Для их отпугивания развели костер, завалили его сырыми гнилушками, еловым лапником, прятались в дыму, который стелился вдоль просеки. Не ленились, работа спорилась. К обеду уже подвело животы, и мы уселись отдохнуть.

Занялись приготовлением обеда-долгожданный момент! Сполоснули котелок водой, налили молока и вывалили пшенку, подвесили над костром. Помня наставления мамы, непрерывно помешивали содержимое котелка ложкой. Дым от костра поднимался вверх, некоторые искорки, погаснув, плавно спускались в кашу. Туда же иногда падали комары, задохнувшиеся дымом. Комаров аккуратно выбирали палочкой. Вдыхали запах варева, сглатывая набежавшие слюни. Обжигаясь, пробовали, втягивая сквозь зубы воздух, разжевывали.