Цветы полевые Валентин Лебедев

© Валентин Агафонович Лебедев, 2022

ISBN 978-5-0056-3700-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Живу давно. Биолог-охотовед. С семи лет с охотничьим оружием. С девятнадцати Север-от Карелии до Лены. Дальше на восток, к великому моему сожалению, не получилось. Промышлял на Тянь-Шане мумиё, охранял снежных барсов. Около тридцати последних лет отдано охотоведению, борьбе с браконьерами и охране животного мира в Подмосковье. Наступил период по Ювану Шесталову: «… Лук мой тугой потерян. Стрел давно не точу. Ни птицу, ни злого зверя я убивать не хочу…». В моих повествованиях всё, что было, что есть и как бы я хотел это видеть.

С искренним Уважением к читателям,

Валентин Лебедев

Перед тобой, читатель, букет из пестрых «Полевых цветов», где буквально каждая травинка – рассказ из жизни, своего рода лирический дневник пережитого. В нем нет ни одного выдуманного сюжета, ни одного ложного слова, ни капли фальши или неточности. Написанный сжато, искренне, азартно, он заставляет читателя думать и чувствовать вместе с автором. Читать его легко. Он не навязывает своего мнения, не требует согласия со своей жизненной позицией, но от этой ненавязчивости трудно оторваться, а за скупыми мазками повествования угадывается невероятная внутренняя сила характера твердого, а сердца нежного. Прошедший нелегкими, а порой и опасными маршрутами, автор о своих жизненных впечатлениях смог, тем не менее, рассказать с подкупающей душу теплотой.

Первые и важные уроки о том, что такое хорошо и что такое плохо, усвоенные в родительском доме; сердечная сыновья благодарность в слове, обращенная к отцу и матери; неповторимая красота родной природы и русского Севера; суровая романтика рабочих будней; люди, с которыми причудливо свела судьба на жизненном пути – всё это ждет своего читателя на страницах книги, написанной правдиво, достоверно и с большим уважением к каждому, кто откроет ее для себя.

Людмила Кривых.

Рассказ из далекого детства.

Целый месяц мы с отцом делали лодку. Конечно больше прилагал усилий отец, а я был как бы на подхвате. Да и какой с меня спрос – шесть лет мальчишке. Но все равно, старался я на все сто – то шерхебель подать, затем рубанок, где калевочкой1 краишки у досок обкатать. Олифу в баночке помешать, чтобы черное железо проолифить.

Все делалось по серьезному – на века. Напилили по шаблону заготовки для шпангоутов, склеили казеиновым клеем, который долго варили на керосинке. Стамесочкой поправили, наждачкой подшлифовали. В пазы завели борта, приладили по будущему днищу широкую доску. Затем накроили железо и, используя неимоверное количество гвоздей, пришили железо к каркасу будущей лодки. В швах подкладывали мешковину, пропитанную ярко-красным свинцовым суриком.

Скамеечка в носу, в середине и сидение в кормовой части. Приладили уключины для весел. Покрасили в серый цвет и белой краской на скуле вывели название «Щука».

Лодка неделю сохла, пока мы из толстых досок строгали весла. Последний штрих-деревянные решеточки на дно, чтобы железо не продавить.

Вот и готова лодка. Загляденье!

Отвезли на коляске ее к речке, благо не далеко. Река Дубна протекала в трехстах метрах за огородами. Спустили на воду. Ребят собралось поглазеть на такое чудо! – лето, купальный сезон в разгаре. Я был в центре внимания – такой лодки ни у кого не было. Вообще лодок тогда было не много. А здесь – такая красавица!

В берегу была закопана ось от вагона. Вот к ней цепочкой мы и пристегнули наше сокровище.

Вечером отец обрадовал:

– Ну что Валька, завтра утречком поедем пробовать. Ты будешь на веслах, а я блесенку покидаю.

Приготовили спиннинг. Я катушку смазал машинным маслом, отец блесна начистил, ниточки красненькие привязал на тройнички.

Не помню – спал ли я в ту ночь, но с рассветом мы были уже на берегу и складывали снасти в лодку. Солнышко замелькало розовым по редким облакам, не густой туман оторвался от воды, над которой, иногда задевая ее крыльями, носились ласточки береговушки, ловя утреннюю мошкару.

– Ну садись. Греби тихонечко, веслами не греми. Держись середины, а я буду кидать к берегам в разные стороны.

Отец нацепил самодельную медную блесенку и приготовился к забросу. Я, как учили, вывел осторожно лодку на середину и, где подгребая, где табаня, веслом, старался держать лодку носом по течению. Течение было не быстрым и позволяло обловить все укромные места, в которых могла бы притаиться щука.

Отец кидал блесну классно. Коротко взмахивал или где из-под руки, резко направлял медяшку в нужную сторону, притормаживал катушку большим пальцем и укладывал блесну в намеченную точку. Поклевок не было. Уже совсем рассвело, туман растаял, и мы подплывали к «Корякову», где шумел в камнях перекат, за который спускаться не планировалось.

– Давай-ка гребани пару раз. Вон к той травке – видишь? – отец указал направление кивком головы.

Я развернул лодку и подал корму в нужную сторону. Спиннинг, изогнувшись бамбуковым концом, метнул, сверкнувшую красным, металлическую рыбку под самую стену камышей.

Отец поддернул леску и повел блесну поигрывая ей, заманивая притаившихся хищниц. Блесна засверкала уже под самым бортом и отец, с досадой мотнув головой, приподнял медяшку над водой.

Мы сразу не поняли, что произошло – из-под лодки в тучах сверкающих брызг выпрыгнуло в воздух чудовище и проглотило блесну. Видел я такое в зоопарке, в Москве и оно называлось крокодил. Катушка в отцовской руке забилась ручками по пальцам. Снасть потащило в глубину. Отец, бледнея лицом, совсем ослабив натяжение лески, скомандовал мне убрать весла.

– Валька! Бери подсачник! – донеслось до меня.

Но я уже сжал двумя руками древко сачка, вглядывался в темную воду, стараясь угадать, где находится рыбина. Затормозив катушку, отец стал подтаскивать щуку к лодке. Та сопротивлялась, рвалась, выпрыгивала свечкой, разевая огромную пасть, обнажая зубы и красные жабры. Блесна зацепилась за жаберную крышку одним крючком тройника, и хищница могла в любое мгновение сорваться. Лодку таскало из стороны в сторону.

Неожиданно щука устремилась к лодке, затевая очередной маневр и когда до неё оставалось около полутора метров, я сунул под нее круг подсачника. В следующее мгновение чудовище, видно напуганное преградой, взмыло над водой и перелетев через борт лодки свалило меня на дно ударом головы в живот, оцарапав тройником. И я вместе с щукой забился на решетках, быстро сориентировался и накрыл ее своим телом, обняв скользкое, сопливое тело руками и ногами. Сверху навалился отец и исход поединка был решен в нашу пользу.

Вот это была добыча! Сама залетела!

Отец, конечно и раньше приносил хороших щук, но даже он не помнит, что бы кто-то ловил таких огромных. Всю обратную дорогу я сжимал руками добычу, а отец управлялся с веслами. Для меня вес щуки был велик, и отец взвалил ее на себя. Голова щуки торчала из-за плеча, а хвост почти касался земли. Я гордый и весь перепачканный шел рядом.

Целый день потом к нам приходили друзья отца и мои, соседи и удивлялись такой рыбине.

Все шутили: «Андреич на Щуке щуку привез».

Нашли какой-то ржавый безмен на десять килограмм, но делений явно было мало.

В то далекое время фотоаппараты была редкость и запечатлеть удивительный экземпляр удалось только в памяти.

Бегут годы… Вроде незаметно… И сорок совсем недавно было. Как недавно? Как ни крути, а тридцать лет уже пролетело. Нет времени обернуться… Затянуло в водовороте дел, событий… И мелькают дни, опадают листки календаря, как осенние листья, сорванные порывом ветра, улетают, засыпая числа, даты… Ложатся сзади, плотным слоем, иногда приподнимая завесу памяти ярким пятном воспоминаний.

***

День суматошный. Крикливый, взбудораженный… путается в нервах, дергает за жилы, не дает сосредоточиться… И вот все постепенно затихает, успокаивается… Все реже звуки проезжающих машин за окном… Неожиданно пронесется последний байкер, взлает соседский дворовый пес Гарри, заскучавший по ребятне, с которой не расстается целыми днями. Разбрелись по домам мальчишки- девчонки, зализывать раны царапин, отмываться от дневных забот, чтобы скорее прислониться щекой к прохладной наволочке подушки, скорее заснуть и проснуться уже в завтра…

***

Дождь зашелестел… Не навязчиво, успокаивающе, плотно. Опять не уснуть… Может быть под утро… Поворошим память… Повспоминаем…

***

В конце августа выкопали картошку. Уродилась! С двух соток опять больше десяти мешков… Земля еще не уставшая, ухоженная… Картошку высушили и убрали в подпол… На взъерошенной пашне осталась омертвевшая ботва. Дня два подсохла, и отец сгреб ее к середине участка. Будет сжигать. Помните, как пахнет горящая ботва? Зажмуришься и втягиваешь носом… Сладко,.. аж в желудке засосало… Успеть бы картохи сунуть под огонь… Быстро прогорает ботва… Легкий пепел будет разлетаться даже без ветерка, иногда вспыхивая красной искрой… Еле терпя, поковыряешь прутиком в золе… Выкатишь загорелую, обгоревшую боком картофелину, похватаешь пальцами, обожжешься… Покидаешь с ладони на ладонь, подуешь и разломишь на две половинки… Сунешь краешек в спичечный коробок с крупной солью и откусишь, обжигая губы, языком перекатывая во рту комочек вкусняшки…