Ее голос набирал силу, в нем звучала почти пророческая убежденность. Лена слушала, и внутри у нее все сжималось от смеси страха и какого-то извращенного, почти гипнотического восхищения силой этой безумной веры.

«Но ведь… – Лена сама удивилась своей смелости, ее голос прозвучал тихо, но отчетливо в реве бури за окном. – Если они – следующая ступень… зачем тогда пытаться их изменить? Зачем ваши эксперименты? Если они совершенны в своей простоте… зачем стремиться вернуть им то, от чего вы их якобы избавили – разум, чувства?»

На мгновение в глазах Арис мелькнуло что-то похожее на удивление. Или это была ярость? Лена затаила дыхание. Она перешла черту.

Арис медленно подошла почти вплотную. Лена чувствовала холод, исходящий от нее, и тот самый, едва уловимый запах озона и химикатов.

«Любопытно, – проговорила Арис, ее взгляд буравил Лену. – Ты не просто винтик, который боится быть выброшенным. Ты пытаешься анализировать. Опасно. Но… интересно». Она усмехнулась снова, на этот раз чуть шире. «Моя дорогая Лена, даже в «первозданной чистоте» есть место для… совершенствования. Я не стремлюсь вернуть им старый, порочный разум. Я стремлюсь создать новый. Послушный. Управляемый. Мой. Представь себе мир, где нет неповиновения. Где каждый импульс направлен на созидание… или на разрушение, если такова будет моя воля. Мир без хаоса. Мир абсолютного порядка».

Она произнесла это с такой ледяной убежденностью, что у Лены по коже пошли мурашки. Абсолютный порядок. Порядок кладбища.

«Но разве порядок, основанный на отсутствии выбора… разве это не еще одна форма клетки?» – слова вырвались прежде, чем Лена успела их обдумать.

На этот раз Арис не ответила сразу. Она смотрела на Лену долго, изучающе, словно решала какую-то сложную головоломку. Буря за окном, казалось, на миг стихла, и в наступившей тишине напряжение стало почти осязаемым.

«Ты ходишь по очень тонкому льду, Лена, – наконец произнесла Арис, ее голос снова стал тихим, почти вкрадчивым. – Но, возможно… возможно, именно такой собеседник мне и нужен. Тот, кто не боится заглянуть в бездну вместе со мной». Она протянула руку и коснулась щеки Лены кончиками холодных пальцев. Жест был почти материнским, но от него по телу Лены пробежала дрожь отвращения и страха. «Подумай над моими словами. Понимание – это первый шаг. К принятию. Или к… иным последствиям».

Арис отвернулась и снова устремила свой взгляд в бушующую за окном тьму. Аудиенция была окончена.

Лена медленно вышла из обсерватории, чувствуя, как ее ноги становятся ватными. Хрупкое понимание. Оно больше походило на танец на минном поле. И каждый неверный шаг мог стать последним. Она узнала больше. Увидела больше. Но ясности это не прибавило. Только чернота за окном и чернота в душе Арис, казалось, стали еще бездоннее. И Лена чувствовала, что ее затягивает в эту бездну все глубже.

Глава 8

Цена прохода

Город. Или то, что от него осталось. Когда-то, наверное, это был один из тех муравейников из стекла и бетона, где миллионы двуногих копошились, считая себя венцом творения. Теперь это был скелет, обглоданный дочиста временем и мертвецами. Небоскребы, словно выбитые зубы гиганта, криво торчали на фоне неизменно тоскливого неба. Улицы превратились в каньоны, заваленные ржавеющими машинами, обломками зданий и тем, что когда-то было людьми. Воздух здесь был особенный – смесь гари, сырости, нечистот и того самого, фирменного запаха разложения, который стал визитной карточкой нового мирового порядка.

Рекс стоял на окраине этого кладбища амбиций, изучая его, как хирург изучает безнадежно запущенную опухоль. Карта, найденная у мелкого, вела его через это гиблое место. Прямой путь к «Замку Плача» лежал через сердце города. Цена прохода обещала быть высокой.