– Не очень-то вежливо так обращаться к старшему, – спокойно заметил Оррик.

Юнец, видно, услышал в его словах один лишь намёк на разницу в силе, разом нахохлился:

– Не очень-то вежливо перехватывать чужую добычу в последний момент!

Оррик повёл левой рукой, испачканной в оленьей крови, по сторонам:

– Здесь лес. Кто смел, тот и съел. Может бродягам и запрещено тут охотиться, да мне-то что за дело. Я и так вне закона.

Юноша чуть побледнел, но не попятился и стрелять со страху не стал. Прежде, чем он успел ещё что-то добавить, его утроба высказалась первой – чётко слышимым бурчанием.

Оррик с трудом сдержал смешок и продолжил примирительно:

– Но и поделиться в лесу с голодным сами Небесные Боги велят. Помоги только разделать и приготовить тушу. Да, звать-то тебя как?

Юноша чуть замялся и ответил:

– Илнав.

– А меня Оррик. Из Дейнца, что в… Да не важно в какой стране, ты вряд ли о ней слыхал. Ладно, давай-ка браться за дело, олень сам себя не зажарит.

*****

В те времена, когда Оррик вращался в высоких сферах, ему доводилось говорить с книжниками и мудрецами, убеждёнными, что жизнь диких людей, промышляющих охотой, прекрасна, так как избавлена от каждодневного тяжкого труда. Почему-то, ни один из этих мудрецов не пытался проверить свои теории практикой – ну, скаежм, разок сходить на охоту и попробовать собственноручно привести тушу крупного зверя в пригодное для еды состояние.

К счастью, сноровки в этом у Оррика хватало. Вот юноша оказался довольно криворуким, несмотря на силу и ловкость – повезло ему, что не пришлось разделывать оленя и складывать костёр своими силами.

Ещё и темнеть не начало, как они уже сидели у огня, утолив первый голод, и наблюдали за приготовлением следующей порции оленины – чтобы поджарить тушу целиком пришлось бы, для начала, перетаскивать целые упавшие деревья, а этого никому не хотелось. Своих ездовых животных, серую кобылу Оррика и крупный, глянцево-коричневый, с чёрным хохолком, фороракос Илнава они привязали на противоположных концах прогалины, чтобы хищная нелетающая птица не набросилась на четвероногое.

Темнеть, может, ещё не начало, но скоро начнёт. А место для приготовления ужина попалось хорошее – ровное, ручей с чистой водой рядом. В самый раз остановиться на ночь. Так что Оррик никуда не торопился. Илнав тоже. Он всё посматривал на Оррика с любопытством пока, наконец, не спросил:

– А могу ли задать вопрос, касающийся тебя, Оррик? По всему видно, в землях Великого Инза ты совсем недавно. Как же вышло, что ты оказался вне закона?

Оррик пожал плечами:

– Люди, оказавшиеся вне закона, на такой вопрос обычно отвечают, что они ни в чём не виноваты. Я бы тоже мог сказать, что ни в чём не виноват: я просто дрался лучше княжеского сына, решившего меня убить, поскольку его новому мечу была нужна человеческая жертва. Но если б я хотел, то три раза избежал бы той схватки. Поэтому скажу так: я оказался вне закона по причине чрезмерной живости своего характера и любви к риску.

– Княжеского сына? – Илнав посмотрел недоверчиво, а потом воскликнул с таким видом, словно перед ним вдруг появился демон из Бездны. – Так выходит это ты разлучил наследника старого Намагана с его головой?

– Как видно, я. Да ты успокойся. Даже у ваших, инзийских, разбойников вроде не принято убивать тех, с кем разделил пищу. Хочешь – прямо сейчас езжай на все четыре стороны, хочешь – переночуй здесь. Ты сам то, кстати, кто будешь?

– Я сын почтенного торговца из Моланга, – Илнав махнул рукой. – Хотя охота и прочие молодецкие забавы мне больше по нраву, чем семейное дело. Да только не слишком я в них горазд, если в знакомом лесу заблудился.