Но «не любил» и «не умел» – разные вещи. Не пережил бы он пяти с лишним лет странствий по бесконечным просторам Полого мира, если бы не сноровка в ловле себе на обед всего, что подворачивалось по пути. Сейчас повезло: подвернулось создание, напоминавшее хорошо знакомого оленя, только с роскошной, ярко-рыжей шерстью. Довольно осторожное, но куда уж ему было увидеть или услышать Оррика.

Оррик подошёл шагов на пятнадцать, прежде чем решил, что ближе его могут учуять. Не торопясь прицелился и с силой метнул короткое копьё, отобранное у давеча попавшегося разбойника, шайка которого отчего-то решила, что награда, объявленная за голову Оррика – это выгодное предложение.

Олень скакнул лишь один раз, когда брошенное со сверхчеловеческой силой копьё попало в него. Потом ноги подломились. Остриё вошло прямо в сердце и пробило тело навылет. Оррик подошёл к туше, примеряясь, как её удобнее свежевать и разделывать.

– Многие чудовища, – заметил он вслух, доставая нож, – любят говорить, что как мы охотимся на вашего брата, лесного зверя, ради пропитания и удовольствия, так и они охотятся на нас, людей. Я сам такое слышал из первых уст трижды, не меньше.

Оррик присел и сделал начальный разрез на шкуре:

– Даже не удаляясь своим рассуждением в божественные высоты, скажу: в такой логике есть порок. Если бы ты мог сказать человеческим языком, что хочешь жить… а ты явно не мог, нет в тебе никаких признаков волшебства и необычности. Но если б мог – немногие люди прикончили бы тебя чисто ради еды. Да и тех мы бы, пожалуй, приписали к чудовищам в человеческой шкуре…

Хотя Оррика и пробило на философию, бдительности он не ослаблял. То, что рядом с прогалиной, где смерть настигла невезучего оленя, находится ещё один человек, он заметил, едва олень испустил дух. Не просто человек, почти наверняка дваждырождённый, пусть слабый. Скрывается для человека слишком умело. Оррику очень хотелось окликнуть его или выхватить оружие. Раньше он так бы сразу и сделал.

Но сейчас ему предоставлялся превосходный шанс попробовать, насколько развились его чувства, в реальной переделке, которая стоит сотни контролируемых тренировок. Насколько он может отследить действия незнакомца по слуху… нет слух был не главным. Иначе, не стал бы Оррик усложнять себе задачу болтовнёй. Важнее было, насколько он может чувствовать присутствие этого человека по его духовной силе. Хотя бы сейчас, в идеальных условиях. Когда поблизости больше нет крупных существ – если кто и был, предсмертный взвизг оленя всех спугнул. И кгда человек – дваждырождённый, у которого силы в духовном теле больше, чем у простого смертного, но который совершенно не обучен её скрывать.

– Эй, ты! Бродяга!

Оррик чуть улыбнулся, прежде чем встать и обернуться на голос. Новое чувство его не подвело. Он не просто точно определил местоположение незнакомца: интуитивная убеждённость, что тот не станет нападать внезапно, оказалась верной.

Оказался этот незнакомец сущим мальчишкой. Больше лет восемнадцати Оррик ему бы не дал. Стройная фигура, тонкие черты лица и длинные чёрные волосы, собранные в хвост на затылке позволили бы этому юноше при желании сойти за девушку. Если руки как-нибудь спрячет – уж очень крепкие и жилистые, хотя и с ухоженными ногтями. Сейчас эти руки держали наготове тугой лук, со стрелой на тетиве, но целиться в Оррика юноша не спешил. Лук, с отполированными до блеска круто изогнутыми плечами, был с виду очень дорогим. Как и покрытый красным лаком колчан со стрелами. А вот одежда на юноше выглядела добротной, но простенькой – шаровары и зелёная куртка без украшений – да к тому же плохо подогнанной.