– Несомненно! Симеиз мой, и я жду тебя в гости следующим летом! Будем вместе отбирать новые сорта винограда, посоревнуемся с подкаблучником Воронцовым… – он приобнял друга за плечи, ехидно блеснул глазами. – Тайно надеюсь, что и ты утопишь в море свое обручальное кольцо!

– Мальцов, не болтай чепухи. Чтобы такой закоснелый холостяк, как я, женился?! Упаси господь… Что скажут мои театральные цыпочки? Их маленькие сердца разобьются. И не смейся, Иван! Думаю, моя маман постаралась – нынче в Москве на меня глядят как на жениха. И мало того дочери – ха-ха, я бы и не против, – но мамаши!.. Ох, дружище, рановато мне жениться…

Охота удалась: за изумрудные шейки к седлу была прикреплена дюжина уток, довольные собаки, играючись, ластились к хозяину, а гость, ведя на поводу коня, с блаженством вдыхал сентябрьский воздух и щурил на солнце подслеповатые глаза.

Только здесь, в деревне у Мальцова, Грибоедов впервые за долгое время почувствовал себя свободным. Его арестовали в крепости Грозной еще в январе, и если бы не старик Ермолов, его начальник и наставник, давший время сжечь компрометирующую переписку, сейчас Александру Сергеевичу пришлось бы куда хуже. Пожалуй, да, сейчас он мог быть уже в Сибири…

Следствие по делу заговорщиков велось тщательно, потому сидеть на гауптвахте[24] Главного штаба пришлось долго. Не имея прямых улик, причастность Грибоедова доказать так и не удалось – его отпустили с очистительным аттестатом. Но на заметочку, как и многих, взяли. Среди тех самых многих был и сам Алексей Петрович Ермолов. Новый император освободил командующего Кавказским корпусом от службы едва ли не с фронта Русско-персидской войны и с поспешностью отправил на «заслуженный отдых», как будто позабыв его многочисленные заслуги перед Отечеством и героические военные подвиги.

Время генерала Ермолова прошло. Верные люди шептали, что теплое место старика со дня на день займет молодой и активный, но пока ничем не проявивший себя близкий к новому трону Иван Федорович Паскевич. Грибоедову, вновь посланному на Кавказ, этот выбор был на руку: Иван Федорович являлся мужем кузины Александра, Елизаветы Алексеевны. Ну как не порадеть родному человечку… Ситуация была скользкая, но вполне естественная на русской земле, сам Грибоедов когда-то высмеял ее в комедии, сам же и глупо попал в оную. Но, как ни крути, не воспользоваться ею стало бы еще большей глупостью. Однако ему было неловко, неприятно и даже стыдно перед самим собой.

– Ну и что же ты расстраиваешься? – Иван Акимович, выслушав жалобы друга, добродушно рассмеялся. – Все тузы колоды у тебя на руках, глупец! Радуйся! Ну, согласись: Ермолов хоть и был тебе наставником, но не очень-то и доверял, верно? Ни свободы действий не давал, ни предприятий не позволял. Из такого веревки не совьешь, старик-кремень, старик-гора. А этот мальчишка Паскевич, я слышал, тряпка еще та, да к тому же тугодум. Тем более уважает тебя до дрожи. А быть может, попросту любит как родного человека?.. Но не в том суть. Паскевичем ты сможешь руководить, подсказывать, направлять его действия. Для тебя, брат мой Александр Сергеевич, ныне открывается простор деятельности поистине государственной при тех почти неограниченных полномочиях, которыми наделен, ни много ни мало, сам наместник Грузии.

Грибоедов остановился и пронзительно взглянул на Мальцова:

– Я правильно понял, к чему ты ведешь? Сбыт в Персию?..

Иван Акимович просиял:

– Ах, золотая голова!.. Да-да, ты прав. С двадцать первого года, как тебе хорошо известно, в Закавказье введен льготный тариф на ввозимые товары и беспошлинный транзит из Редут-Кале в Иран. Это, брат, нетронутая золотая жила, рай для нашего брата-негоцианта! И я предлагаю тебе обдумать и разработать план освоения этих новых для нас рынков сбыта. Ты знаток Востока, ты свой человек у грузинского губернатора. А теперь, когда обстановка в персидской войне стала в нашу пользу и Аббас-Мирза отступает, ты только представь, сколь радужная будущность тебе откроется!.. Ах, кабы узнать там пару-тройку нужных человечков… – Мальцов обнял Грибоедова за плечи, заговорщицки прошептал на ухо: – Вижу, как загорелись твои глаза, Сашка! Полагаю, ты уже знаешь, что именно будешь делать?..