Решил ухватиться за понимание, что на все выходные задержусь в родительском доме. Что помогло выстроить шаткий и непродуманный план действий.

– Чоки, мне надо отлучиться на пару минут. Как раз заправлю бак.

– Лады.

Бастиаан не стал выпытывать подробности, с которыми я бы вряд ли справился.

Взял мотоцикл и пустил по дороге в направлении, которое пообещал себе избегать.

Байк не дал задержаться, уже через несколько минут заглушил мотор в скромном дворе напротив трехэтажного дома с белыми балконами. На стоянке сразу же заметил выделяющийся среди остальных велосипед.

Пока еще мог собой владеть, достал телефон, разблокировал контакт из черного списка и позвонил.

– Алло?

Услышав ее голос, закрыл глаза и мысленно взмолился, чтоб она оказалась так далеко от меня сейчас, что автоматически исключит возможность нам когда-нибудь встретиться.

– Привет. Ты далеко от дома? Хотел с тобой повидаться.

– Это твой мотоцикл был только что?

Мысли мои оказались нематериальны.

– Да.

– Сейчас спущусь.

Короткие гудки гнали всей слаженности мыслей и чувств. Воспалился желанием выкинуть телефон, завести байк и ринуться прочь. Но я не позволил себе сделать это.

Несколько минут длились так долго, что успел выкурить две сигареты и в сотый раз наметить дорогу к бегству. Но давно для себя решил, что могу быть кем угодно, только не трусом.

Она вышла из дома, и от одного ее вида меня всего переклинило. Разобрать, что с ней не так, мне не удавалось. Но всем существом воспринимал ее иначе, не так, как всех вокруг. Пока шла ко мне, не видел ни домов, каменистой громадностью отбрасывающих тени на двор. Не различал шума машин, не существовало в поле моего зрения других людей, кроме нее одной.

– Привет, – с улыбкой заправила руки за спину, будто владела тайной, ничуть не обличительной в ее глазах.

Прошелся взором по светлым волосам, убранным на плечи, задержался на милом лице, отражающем самые светлые и чистые чувства. И позволил себе заглянуть в глаза, слишком открытые, подставляющие так уязвимо ее тонкое нутро.

Вероятно, об этом знала сама и потому носила в сумочке средство самообороны.

– Извини, что не ответил вчера. Посчитал, что лучше будет встретиться.

При своем невесомом и тонком виде, таких ясных глаз и беззлобной сути она обладала проницательностью. Ей не составило труда уловить моего напряжения.

– У тебя что-то случилось?

– Нет, – хотел бы отвести внимание от ее глаз, но не смог, будто было недостаточно того, что и так ощущал себя полным ничтожеством. – Пришел извиниться не только за то, что не ответил на твои звонки.

Мысли те, что не давали покоя до сих пор, обрывистые размышления, угнетающие, затрудняющие дыхание и нагружающие непереносимой тяжестью, выстроились сейчас в цепь осмысленного, давно мной принятого решения. До последнего прятал его от самого себя, наверное, дал немного передышки, прежде чем разнести в щепки все желания, ожидания и намерения.

– Извини, что встал поперек твоей дороги, Эсми. Вчера до меня дошло, что не должен был этого допускать. Одного дня мне хватило, чтоб убедиться, – ты необыкновенная девушка. И, к счастью, всего лишь этот день меня уверил, что не должен пудрить тебе мозги. А запудрить могу конкретно, вот только не так, как ты того заслуживаешь. Ведь все что я могу тебе предложить, – это зависимость от наркоты и легкомысленный образ жизни.

Ее остекленевшие глаза и застывшее тело отобрали остатки моего спокойствия. Дико хотелось что-то сделать, хотя бы коснуться ее побелевшей кожи, но побоялся, что могу повредить.

Сжал руки и убрал подальше, ощущая их безобразными, готовыми нанести ей непоправимый вред. Опустил глаза и затянулся воздухом, но приступ тошноты с трудом отступил.