Не мог. Рассыпался на части.

Уткнулся лицом ему в плечо и сжал руки до судороги.

Бастиаан молчаливо крепко обнял меня. Ощутил, как он глубоко вдохнул, и мгновение тишины принесло мне облегчение, умерило лихорадочность мыслей и чувств. Знакомое с детства мгновение, дающее утешение и силы.

– В следующий раз, когда заупрямишься, просто ударю. Сразу остынем оба.

– Так и сделай.

– А потом свяжу и заставлю выслушать все, что я хочу сказать.

– Только не забудь рот мне заклеить.

– В первую очередь! Иначе тебя уже не заткнуть.

Расслабил руки, с запозданием почувствовав, с какой силой в него вцепился. Но не смог отлипнуть.

– Надеюсь, ничего не натворил?

– Нет, – был уверен в этом, невзирая на чувство, пронырливо свербящее внутри, которого исцелить не смог даже он. – Сделал только лучше.

Бастиаан легко отстранился и попытался разглядеть мой взгляд, но я не позволил себе его тревожить. Опустил голову на подушку и закрыл глаза, нашарив рядом одеяло.

– Можно я у тебя посплю?

– Будто смогу выгнать.

– Не уйду, даже если попытаешься, – накрылся одеялом и удобно разлегся на спине. – Разбуди в одиннадцать.

– Свалился мне на голову, – несерьезно посетовал Бастиаан, встав с кровати. – Нашел себе няньку.

– Она всегда была у меня.

– Вот именно! Тебе давно не десять.

– А тебе?

Расслышал его хмыканье, затем ощутил крепкий удар по бедру.

– Ай! Не в твоих интересах пугать мой сон. Буду действовать на нервы остаток дня.

– Будто другим занят постоянно, – с шумом мне на лицо приземлилась подушка. – Отсыпайся, пиявка. Легчайшего тебе сна.

– Благодарю! – с размаху бросил в него подушкой и чуть не сбил с ног. – Обожаю твою чуткость.

– Моя чуткость вдруг стала не по нраву? – он подобрал подушку, и я поторопился пойти на примирительный жест.

– Нравится. Очень-очень. Дай поспать, садист.

Бастиаан бросил подушку на кровать и поплелся к двери.

– Утро только началось, а я уже измотан, – открыл дверь и уже собрался выйти, когда я остановил его.

– Чоки… – подождал, когда он обернется и вникнет в мою серьезность. – Спасибо.

Брат несколько мгновений смотрел с понятной мне тоской, даже не скрывал, что была неубедительной моя напускная беспечность.

–Не загоняйся. Как было прежде, нас всегда и во всем будет двое. Я не дам тебе наделать глупостей.

Не смог уснуть, да и не старался. Голова разболелась от царившего в ней хаоса, не помогала отключиться сдавливающая усталость. Непонятно, о чем думал, всматриваясь в потолок, скопом наваливались мысли, будто трезвые, почти ясные. Но все равно не подвели ни к какому верному итогу, готовому облегчить тяжести у меня внутри.

В одиннадцать встал и пошел к себе переодеваться. Брат нашелся на заднем дворе курящим и вновь с телефоном в руке. Я прикурил от его зажигалки и заглянул в экран. Как и предполагал, на нем разворачивалась активная переписка.

– Как она?

– Поехала с родней в Дамаск. Не давалась в подробности, но говорит, что жутко скучно.

– Жаль. Поехала бы с нами.

– И даже согласилась. Но родня неожиданно решила почему-то смотаться на родину и прихватить с собою и ее.

– Не смертельно. Передай ей привет от меня.

Бастиаан немедленно выполнил мою просьбу, застучав пальцами по экрану телефона. Я уселся на газоне, прикрыл глаза от солнца и попытался задуматься о предстоящей встрече с родителями.

И только потом до меня доплыл весь смысл слов брата.

– То есть… – всполошился я с опозданием и повернулся к нему. – Ты хотел познакомить ее с нашими предками?

Бастиаан задержал сигарету во рту, неспешно отправив телефон в карман джинсов. Словно не замечая моего ошарашенного вида, затянул с объяснениями, которые уже стали мне без надобности.