– Матвей, в чем дело?

– Он перемещается, – догадался Покровский, пытаясь удержать ребенка, очертания которого уже начали бледнеть, а к его крику неожиданно добавился крик второго младенца. А затем в палате послышался чужой женский голос:

– Доченька моя…

– Матвей, браслеты! – закричала Джен, вспоминая историю о трагическом появлении мужа на свет, когда погиб врач и несколько медсестер. Парень понял ее с полуслова, за его спиной появилась его собственная Луна, а на маленьких запястьях сомкнулись железные браслеты, лишая нового маленького члена семьи Покровских немаленькой силы.

4. Глава 2. Личинка-Гусеничка или Дмитрий-Третий. Then

25 ноября 2044 года

Джен в сонном забытье провела не больше нескольких минут после того, как ее перевели в обычную палату. Ее одолевала тревога после непростых родов, поэтому спать так же крепко, как и раньше, у нее не получилось. Вскоре она проснулась и с беспокойством огляделась, пытаясь найти сына. Тот нашелся быстро в соседней кроватке на колесиках. Спал как ни в чем не бывало.

Он был совсем крошечным и будто даже кукольным. Ручки, ножки, личико. Джен не ожидала, что все будет настолько маленьким, что ей будет просто-напросто страшно к нему прикоснуться. Конечно, после родов она успела подержать его на руках пару счастливых мгновений, пока не забылась спасительным сном, но этого было мало, и ей хотелось вновь прижать его к себе. Но он спал, а она боялась до него дотронуться.

После целительской силы он уже не выглядел ни больным, ни замученным после родов. И все опасения врачей не подтвердились, Джен чувствовала, что он здоровый, потому что стала свидетелем его первого проявления силы. Разве мог нездоровый ребенок использовать одну из древнейших сил трех миров?

Вопреки ее ожиданиям, маленький Покровский оказался обладателем не силы семьи отца, он обладал силой самого отца. Силой Луны, а не Воздуха. И Джен испытывала невероятную гордость за своего посапывающего крохотного сыночка и за себя лично, чувствуя, что все ее мучения стоили этого крохотного кусочка счастья. Ей даже представлять не хотелось, что она могла от него отказаться по увещеванию Матвея или врачей.

– Ты мое счастье, – хрипло проговорила Джен, поднимая слабую руку и пододвигая к себе за прозрачный бортик кроватку с сыном. – Мой маленький сильный сынок.

Словно услышав ее, ребенок нехотя открыл глазки, вызвав у Джен улыбку.

– Голубоглазенький мой, – прошептала она, с трудом поднимаясь, чтобы дотянуться до маленького тельца. Малыш снова закрыл еще слепые глазки, и о том, что он живой, стало говорить только частое дыхание.

И тут раздалось более звучное дыхание, а вернее, богатырский храп, заставив Джен вздрогнуть и обернуться. На небольшом диванчике для гостей, где уместились бы в сидячем положении от силы три человека, спал новоявленный папаша, скрючившись в невероятной позе. Джен, глядя на него, не сдержала любящей улыбки. Ей вообще казалось, что сейчас она готова любить весь свет, который подарил ей маленькое, крохотное пыхтящее счастье.

Конечно, она ждала и готовилась к рождению ребенка, но все равно оказалась не готова к тому, что будет настолько рада его появлению. Ведь это появление было не просто неожиданным, но еще и нежеланным и очень-очень тяжелым. Сейчас же она чествовала себя за огромную силу, готовая миры переворачивать ради своего крошки.

Сын, как и его папа, спал очень крепко и долго. А Джен так не могла. Она то и дело просыпалась, находила взглядом маленькое личико, проверяла, что он дышит, что не замерз, снова проваливалась в беспокойный сон и снова просыпалась, чтобы проверить драгоценное чадо. Чадо спало, папа храпел, а она даже раздражения не чувствовала оттого, что не может провалиться в глубокий сон и как следует отдохнуть.