На фоне этого ясного утреннего неба мне хорошо была видна крыша соседней пятиэтажки – она вся была в какой-то волшебной солнечной дымке, благодаря чему эта картина приобретала такую силу, что, казалось, была способна в кратчайшие сроки привести любое существо в состояние полного умиротворения. В этом вскоре я и убедился на собственном опыте.

Это произошло, когда я увидел, как на крыше той пятиэтажки, а вернее на её парапете, сидит небольшая кучка явно интровертивных голубей и мирно нежится на солнышке. Мне так понравилось их состояние дремоты, что я невольно начал сам в него впадать. И вот уже я – спустя всего лишь четверть часа – ментально приобщился к той голубиной стае. Конечно же, я не считал себя одним из них, скорее я воспринимал тех голубей как гуру. В моих глазах они были словно буддийские монахи, что, медитируя, при каждом вдохе могли ощутить вокруг себя весь этот огромный мир, а после резко выдохнуть и ощутить себя частичкой в этом мире. С тех пор их образ стал для меня олицетворением спокойствия. Чего нельзя сказать об их экстравертивных собратьях, что нервно ходили из стороны в сторону и ритмично покачивали головами. Это выглядело так, словно они были раздражены спокойствием своих соплеменников и отказывались верить в их истинное просветление и единение с миром, считая, что у них скорее какое-то подобие расстройства восприятия внешнего мира, приводящее их к неспешности вследствие утраты как собственного «Я», так и связи с реальностью.

Всё это напомнило мне школьные годы, где так же все делились на две большие группы: тихони и задиры. Из чего я сделал вывод, что голубиный конфликт не за горами. И я был прав. Задиры вскоре стали проявлять агрессию. Я делал ставку на монахов, считая, что у них могут быть припрятаны какие-то приёмы в рукаве, которые в этой схватке непременно помогут им победить. Но то, что было дальше, меня весьма удивило. Как только на ту крышу прилетели два больших чёрных ворона, то голуби тут же позабыли о свои разногласия и спешно все разом улетели. Что тут сказать – порою голуби куда умнее нас. Они-то знают, что бояться надо не друг друга, а тех падальщиков, что, стоя в стороне, ехидно улыбаются и потирают руки.

Так, улетевший вслед за голубями мой орнитологический интерес подвиг меня вновь вернуться к исследованию моей комнаты. В этот раз я взялся за книжную полку, что висела на противоположной от меня стене. Она почти полностью состояла из тех книг, что мне когда-то подарили друзья. Чего там только не было: там был и Маркс, и Драйзер, Макиавелли и Сунь-Цзы, и даже том Бертрана Рассела, чью книгу «История западной философии» мне подарила бывшая девушка, а вместе с ней и записку, в которой было следующее: «Прости, но нам с тобой дальше не по пути. Дарю тебе эту книгу, чтобы ты не переживал о нашем разрыве, а вместо этого отнёсся ко всему по-философски». Ну что ж, я так и поступил. Я сделал вывод для себя: раз она ушла, то всё, что между нами было, теперь осталось в прошлом, а то, что ещё может быть, в неведомом мне будущем. А если так, то зачем же мне в настоящем переживать об этом? С тех пор все девушки, с которыми я по той или иной причине расставался, уходя забирали с собой не только свои вещи, но и те чувства, которые я к ним когда-то испытывал.

Тут раздался звонок. Я вскочил и, радостный от того, что моё заключение в постели окончено, побежал в коридор, где находился телефон. Сняв трубку, выяснилось, что это звонят из автосервиса, в который накануне вечером я отогнал свою машину. Звонящий сообщил, что с моим авто всё в полном порядке и что, как и было мне обещано, я смогу забрать его не позже двенадцати. А так как на часах было без пяти одиннадцать, то я тут же начал собираться.