и лучше вариантов нет.
И невозможно передать,
как падает картина вниз,
когда приходит череда
себя с собой вчера сравнить.
Прошепчет август, что пора
смятенье листьев рисовать,
но в мониторе каждый растр
не пустит до утра в кровать.
А за окном идёт война
двух равноценных перспектив —
закроют тучи небо нам,
но может солнце не пустить.
И вновь крутя калейдоскоп,
заметишь то, что пропускал:
как продолжается раскол
в палате мыслей у виска…
НЕДОСТРОЙКА
Будет злиться кирпич едва,
если долго смотреть на него —
рядом скучно желтеет трава
и скрипит песок под ногой.
Пусть в соседях стоят дома,
где от верха до низа живут,
он спокоен, как растаман,
попросив не желтеть траву.
Донимает опять сквозняк,
пошлый юмор толпы у стены,
и нехватка железа в гвоздях,
что скрепляют чердачные сны…
Ночь завяжет ему глаза,
отмотает секунды на миг,
где душа нельзя отказать
в нежной магии букв – «обними»…
В ХРУСТАЛЬНЫХ СУМЕРКАХ
Над головой дрожит свеча
в хрустальных сумерках субботы,
и очевидная ничья
не в силах изменить хоть что-то.
А ты так жаждал поменять
неспешный бег в стеклянной колбе
на ветви клёнов, что звенят,
когда к ним прикоснётся холод.
Но образ их застрял в пути
по сжатым скукою аортам,
и пишет огонёк «прости»
пером на рамке натюрморта.
Свечу крик ветра потушил
в хрустальных сумерках субботы —
ты не заметил, ты спешил…
Душа сказать хотела что-то…
ЗИМОЙ, ВЕСНОЙ…
В артериях твоей мечты
застыла неопределённость,
как сок в стволах январских клёнов,
как смысла тень в словах пустых.
Там где-то ты и где-то я,
но я уже кажусь прозрачней,
чем горизонт в одежде ранней,
что фанатично ждёт тебя.
За ним нетрудно угадать
улыбку на губах кинжала,
но жажда мести тошной стала,
как перегретая вода.
И пусть зимой всё заметёт,
весной растает, летом сохнёт —
быть может, вздрогнет кактус сонный,
и снова на руках уснёт…
НА АКВАРЕЛЯХ НАШИХ ЛИЦ…
Мы разделяем пополам
молекулы чужих зрачков
в нейтральности шестых палат,
где быть великим так легко.
И кто попросит объяснить,
как это можно всё понять,
тем нарисуем мы огни
в нейтральности шестых палат.
Пусть за стеною перестал
шуметь ансамбль сухой листвы,
мы не покинем свой подвал,
где каждый разным быть привык.
И если солнце упадёт
на акварели наших лиц —
мы не отправились в полёт,
мы через прошлое ушли…
«Этот город – как дальняя ветка метро…»
Этот город – как дальняя ветка метро,
где шум только приют уставшей души…
Свет его фонарей – виртуальный паром,
на котором не надо привычно спешить.
Звёзды пишут стихи на линиях крыш,
в окнах жёлтый туман и звон голосов —
как и улицы, ты в это время не спишь,
ощущая подспудно неоновый зов.
Открывая навстречу проспектам глаза,
гладишь влажной подошвой притихший асфальт,
что смотрел, как вишнёвый закат угасал
в бесконечной попытке до неба достать.
Посмотри на улыбку янтарных часов,
что под куполом дремлют в летние дни…
В окнах жёлтый туман и звон голосов —
этот город не спит, ты живёшь вместе с ним…
«Что для тебя это утро в росе…»
Что для тебя это утро в росе,
если вчера утонула мечта
видеть, как дарит сентябрь рассвет,
вновь разрешая без крыльев летать.
Время течёт пустотою в ладонь,
кожу покрыв ощущеньем потерь —
грусть растворится, когда молодой
ветер пришлёт свой прохладный привет.
Проще смириться с уходом цветов,
чем уповать на красивый финал,
где переносишь ответ на потом,
думая, что от себя убежал.
Вырви страницы из книги судьбы,
строками бьющей по нервам твоим.
Лето опять превращается в быль,
осень – в оранжевый парк для двоих…
«Перемешал привычно дни…»
Перемешал привычно дни,
но вряд ли это необычно,
когда теряешь смысла нить,
предоставляя всё на вычет
тем, кто забыл тебя давно,
но вспомнил, как ты стал вдруг нужен,