Александр Колесников Четверо из Ковчега. Современные стихи и проза №2 читать онлайн страница 1

Вперед

Четверо из Ковчега. Современные стихи и проза №2 Алексей Ковалев, Александр Колесников

Составитель Корниенко А. А.

ISBN 978-5-0067-0834-1 (т. 2)

ISBN 978-5-0067-0835-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ковчеговцам – 30

Многие лета наш Ковчег преодолевает просторы литературного потопа по пути, проложенному прекрасным поэтом и великолепным кормчим, нашим литературным Ноем – Владимиром Растёгиным.

В этом втором выпуске вы познакомитесь с новой великолепной четвёркой: тремя поэтами и одним прозаиком. Они нисколько не уступают авторам предыдущего альманаха, помеченным буквой «Че» (честь), а даже во многих Чертах Чудных и Чарующих Человеческих Чувств – превосходят.

Поэт Александр Колесников – ведущий четвёрки, который каждый день встречает золотую колесницу солнца. Он обращается к Солнцу с такой одной просьбой:

«Если в строчках нет правды – не жаль,

взглядом солнечных глаз их сожги».

Его философия состоит из рекурсии простых повседневных слов, которые застревают в душе как занозы этой правды. Лишь «немое сочувствие зеркал» даёт силы вступить в утро жизни. Острейшие метафоры он помещает на кончиках строк, которые как акупунктурные иглы лечат меридианы читательских душ, заставляя двигаться циферблату часов. Хочется остановить его вернуться к началу строки, вновь прочесть свою, найденную страницу. Его печаль всё время пронизана созерцанием счастья познания мира и себя в нём.

Сара Серткалиева – поэт жизни действительной. Спокойная, уверенная строка Сары заставляет созерцать этот мир, замечая каждое мгновение открытой душой. Организованность и порядок внутри, и радость познания цели истинного служения.

«Листья опавшие кричат под ногами от боли» – нужно им помочь. Осень печальна – где флейтист, дай ей подышать музыкой! Поэзия действий.

«Мгновения жизни каждой,

в блокноте запишет память:

ее не бывает дважды —

спешите, улыбки занять!»

«Не нужно брюзжать и злиться,

И дождь обвинять в печали.

О, серые, злые лица,

Вы видимо бед не знали».

Ангелина Ковалёва прозаик и поэт в одном лице.

«Есть люди, которые вызывают настоящее восхищение. Сначала ты восхищаешься по-мальчишечьи открыто и восторженно, подмечаешь, как хорош этот человек, как красив и необычен… Потом восхищение им становится неотъемлемой частью твоего характера, которое способно превратиться в любовь – такую тонкую и светлую, которая не требует ни частых объятий, ни постоянных признаний в ней». Такова проза Ангелины Ковалёвой. Чистота помыслов и совершенство мысли заставляет пройти каждую сюжетную линию до конца, словно свою любимую тропинку детства.

Алексей Ковалёв – поэт, психолог, священнослужитель.

Поэзия Алексея Ковалёва – это какой-то ядерный взрыв чувств, протестующий эмоциональной опустошенности души. Он выворачивает наизнанку грешную душу каждого читателя. «Ударяй в небесные двери!» – призывает он.

«И, стыдясь своего безумства,

И забыв о правде и праве,

Покаянного полный чувства

Богу дать над собою править».

Руководитель Ковчега Евгений Демидович —

поэт, культуролог.

Составитель альманаха Анатолий Корниенко.

Александр Колесников

МНЕ РАССВЕТ РАССКАЖИ…

Расскажи мне, рассвет, почему

так легко заплутать средь минут,

когда сразу не веришь всему,

что охапками речи несут.

Даже если б хотел убежать

далеко от всего, что гнетёт,

всё равно, как иголки ежа,

помешали бы сети забот.

Продолжай мне, рассвет, говорить

о местах, где февральской зимой

можно выстроить собственный Рим,

победить, ставя лишь на зеро…

Я скажу, если слушать устал,

если грусть станет мягче фольги…

Если в строчках нет правды— не жаль,

взглядом солнечных глаз их сожги.

…зимой

Трава, убитая зимой,

застыла раньше, чем распался

на дольки праздничный лимон,

стекая по молчащим пальцам.

Искать просроченный сюжет

там, где его переписали

не стоит. Жизнь на вираже

не просит пояснить детали.

Смешав прочтённое в коктейль,

прольёшь частицу на деревья,

которые полить хотел,

пока, казалось, осень дремлет.

Казалось, всё легко забыть,

стерев самозащитой мозга

под ветра заунывный бит,

в душе застрявший, как заноза.

Немым сочувствием зеркал

умоешься, вступая в утро,

и пусть зима, что на висках,

осядет инеем на куртке…

ПРОЧТИ СТРАНИЦУ

Открой свои глаза,

прочти опять страницу,

где в пятнах строк азарт

у карт всё просит вскрыться.

Пройди три этажа

бессмысленно, как сонный,

чтоб после стало жаль

тех трёх минут без солнца.

Вернувшись, напиши

чернилами по люстре

о том, как пресно жить

двустворчатым моллюскам.

Просоленный песок,

охрипший шум прибоя

растаяли у ног

ледовою корою.

И заспанный подвал

и контуры кварталов

напомнят, чтоб отдал

ключи от всех порталов,

в которых можно вновь

прочесть свою страницу…

Твой циферблат часов

не смог остановиться.

РАСТУТ ГРИБЫ

Растут экранные грибы,

как иней на кленовых ветках,

реальность превращая в быль,

и не поможет даже лекарь.

И даже очень крепкий чай

не наведёт вокруг порядок,

и перестанешь замечать,

что тесно стало вдруг на грядках.

Что скрыт за шляпками закат

и ночь не видно из-за ножек,

пока растут, как на заказ,

грибы в экране вечной ношей.

Ты отключаешь молча ток

в надежде перекрыть дыханье

неоновой толпе ростков,

укрытых электронной тканью.

Но даже через чёрный воск,

как иней на кленовых ветках,

они растут… Нет ничего,

лишь снов промасленная ветошь…

ЛИСТОК

Дверной косяк подвёл итог

моим скитаньям по квартире,

и, словно выстрел из мортиры,

возникнет новостей листок.

Он по спирали упадёт

на пол, до судорог холодный,

и ироничные полотна

подкорректируют полёт.

Я прочитаю в нём о том,

как захлебнулась ночь восходом,

и как порой всем нам охота

лежать в сомнениях пластом.

Печаль метели заметут

и, тот листок забрав с собою,

дрожащей вязью на обоях

напишут мне твою мечту…

«Мой день опять увяз в вопросе…»

Мой день опять увяз в вопросе

как реагировать на вещи,

которые звучат так просто,

но мне от этого не легче.

Обуглен снег дыханьем марта,

но всё-таки скучают строки

по почте, что ушла без марок

и потому от них нет прока.

А мне до строк почти нет дела

и остальное параллельно,

раз ты оставить не успела

свой силуэт в руках аллеи.

Доносится гудок охрипший

бегущего по рельсам света —

его ты почему-то выше,

но я готов простить и это.

И ПОТОМУ…

Туман большой поклонник клея —

хватает намертво рукав,

и, может быть, чуть-чуть жалеешь,

что ты ушёл, его отдав.

Но это вряд ли станет главным

в статьях неизданных газет,

и потому кружится плавно

вопрос о том, как поглазеть

на несущественные рамки

перемалёванных картин

на выставке, где тянешь лямку,

чтоб не попасть под карантин.

Когда не остаётся темы,

подозреваешь, что в конце

лишь сожаленья мутный тембр

закроет затяжной концерт.

Ну а пока туман скрывает

от наших душ самих себя,

и потому уже не важно,

что крыши за тобой следят…

ФИЛОСОФИЯ СТОЛА

Двойная философия стола —

сторонник расширяемых делений,

пока что не предвидится коллапс,

а, значит – повод есть для дней рождений.

А, значит, есть пока ещё мишень,

пусть даже слишком мутная в прицеле,

и можно есть спокойно вермишель,

и вяло слушать тамаду на сцене.

Рельефные сплетения гирлянд

из гелия и крашеной резины

искусственно под потолком бурлят

пока от тока слёзы льёт резистор.

И, кажется, так просто до утра,

рискуя очутиться вдруг в салате,

искать собой придуманный астрал,

который по счетам весны заплатит…

ШАХМАТЫ

Сметая шахматы с доски,

я ими продолжал играть,

пока не стали так близки

на окнах признаки утра.

Пусть не растаяла река

и робкий снег опять идёт,

я продолжал играть, пока

мой не настал лететь черёд.

И вот отчаянным ферзём,

смотря, как щурится доска,

я улетел в дверной проём

и перестал играть пока.

И начал медленно звонить,

хоть в голове решил: «не жди».

И шахматных фигур гранит

остался пылью позади.

Такой же пылью окаймлён

покрытый клетками квадрат…

Я улетел в дверной проём

и перестал с тобой играть.

«Через линзы твоих облаков…»

Через линзы твоих облаков

вдаль гляжу – всё покрыто туманом —

для тебя он пусть как молоко,

мне же в нём путешествовать мало.

И вообще, надоел мне маршрут,

что похож на объятия круга,

где уже поезда не бегут

и не слышно колёс перестука.

Время ждёт – его принцип терпеть,

но терпение тает снежинкой,

и шипит раскалённая медь

всех мгновений, опять пережитых.

Два вопроса, затёртых до дыр,

повторяешь в душе как задачу —

это даже не полбеды,

потому пусть о ней вечер плачет.

«Шум каплями осел на стенах…»

Шум каплями осел на стенах,

размыв скупой узор обоев,

трёхмерною казалась сцена,

где ждал победы над собою.

Конверты писем зло жёг ветер

на память взяв себе страницы,

которые в прицелах сплетен

решили твёрдо сохраниться.

И незаметно колкость фразы

ужалит длинною занозой,

и, как бальзам, поможет праздник,

что поздравления разносит.

Мешая вечер с крепким чаем,

стираешь ложкою границы,

надеясь уловить начало

молчанья на Луны ресницах…

ЗАМЕДЛИ ШАГ

Так ждёшь выходных, как будто

Земля после них остановится,

и глаз чьих-то вновь незабудки

уже не помогут опомниться.

Проталины дышат травою

и влажным души настроением,

забыв о находке той воли,

что может стать планом спасения.

И пусть кто-то снова покинет,

сославшись на крайнюю занятость —

сегодня в союзниках климат

и крылья, что сразу расправились.

Замедли свой шаг на мгновение,

чтоб сердце, успев успокоиться,

апрельскою дрожью на ветках

рассыпало ночь за околицей…

КОЛЁСА

За слепым поворотом дорога,

по которой ещё ты не ездил,

где обочин траву не потрогать

Вперед