– Что там? – спросил Павел.

– Здесь то, из-за чего ты здесь, – сказал Виктор Ильич и двинул конверт к Павлу. – Прочитай.

– Пухлый. – Павел взял конверт в руки.

– Не так страшен чёрт, как его малюют.

– Ага. Он ещё страшнее.

– Хм, может и страшнее, – пожал плечами Виктор Ильич.

Павел не ожидал, такого ответа на свою шутку и растерянно глянул на маму, а потом на бабушку.

– Думаю, тебе нужно это прочитать, – сказала Надежда Олеговна и, стрельнув на Виктора Ильича озорным взглядом, добавила: – Вслух. Мы же все имеем право знать, в какую передрягу вляпался твой крестный. Особенно мать.

– У меня такое чувство, будто я Павлика опять в армию провожаю, – отозвалась Наташа. – Тогда мне было тревожно, сейчас мне очень тревожно.

Виктор Ильич не стал ничего говорить на это. Посмотрел в глаза крестника и сказал:

– Читай, Паша. Вслух.

Павел раскрыл конверт и вывалил на стол содержимое. Ворох газетных вырезок и несколько листков исписанной писчей бумаги.

– Вырезки потом. Читай письмо, – сказал Виктор Ильич и вымученно улыбнулся. – Я старался.

6

Я понятия не имею, веришь ли ты в совпадения и какое значение придаёшь, когда смотришь на часы и видишь, что они показывают одинаковые числа: часы, минуты, секунды. Почему ты посмотрел именно сейчас, а не секундой позже? Задумывался или вообще не обращал на такие мелочи внимания? Раньше я тоже не придавал значения… может, в них и нет смысла, но у меня порой закрадывается мысль: почему я вижу одинаковые цифры? Что это значит? Значит ли хоть что-то? Однако мысль не уходит, а даёт толчок следующему вопросу: что произошло в мире в этот миг?

Шестого ноября прошлого года недалеко от Нижнего Тагила, произошла авиакатастрофа. Погиб весь экипаж и почти все пассажиры. Я говорю «почти», на самом же деле выжил всего один пассажир. Мой давний друг. Мы не общались довольно-таки долгое время, и я понятия не имел, что он был в том самолете, пока не услышал в новостях знакомую фамилию. Фамилию друга, пропавшего без вести после авиакатастрофы!

Не знаю, слышал ли ты о той катастрофе, и какие фантастические версии выдвигают газетчики… да и телевизионщики тоже, не в том дело. Ты или слышал, или можешь узнать из тех вырезок, что я прислал. Интересно другое, мой мальчик…

Павел прекратил читать, поморщившись.

– Что такое? – спросил Виктор Ильич.

– Давно хотел тебя попросить: ты можешь не называть меня «мой мальчик»? Меня прям…

– Коробит?

– Выбешивает.

– Ладно. Больше не буду. Читай.

…Эдуард Глебов, мой без вести пропавший друг, позвонил мне и попросил о встрече. Представляешь мой шок? Я подумал, что или я окончательно выжил из ума, или отвечаю на звонок с того света! Глебову потребовалось несколько минут, чтобы убедить меня, что он не призрак и не слуховая галлюцинация. При этом он настаивал на сохранении инкогнито. Я окончательно был сбит с толку. И чтобы хоть что-то начать понимать, согласился на встречу. Для этого мне пришлось лететь в Екатеринбург, оттуда на маршрутке до Нижнего Тагила, а дальше на перекладных до Богом забытой деревушки. Но я не мог не полететь! Всё-таки друг, и мне было страсть как интересно, что же с ним произошло.

Я прибыл в ту деревушку. Глебов сообщил, что будет ждать в условленном месте каждый день в пятнадцать-ноль-ноль. Мне не составило труда найти это условленное место. Я дождался Эдди. Вид его был плачевен. Спутавшиеся засаленные волосы, всклокоченная борода, одежда – лохмотья. Правая рука подвязана грязной материей. Ко всему он хромал на обе ноги. На его ковыляние было бы потешно смотреть, если не знать, что он единственный уцелевший после авиакатастрофы. Глебов подковылял ко мне и что есть мочи хлопнул меня ручищами по плечам. «Ты приехал!» – прошептал он, и расцвел в щербатой улыбке. Мои расспросы он пресёк, шикнув, поднеся палец к губам. Воровато оглянулся и поманил за собой.