«Что, если это моя единственная возможность?..» – в то же время подумал Шин. Он понимал, что, если не примет этот вызов, если останется в трудовом лагере, ему предстоит снова вернуться к бесконечной, изнурительной работе. Жизнь в профилактории со всеми её ограничениями уже давно превратилась в своего рода тюрьму. Но и возможность погибнуть в первых рядах обороны города тоже не казалась заманчивой перспективой.

Медленно, но он осознал, что выбора у него практически нет. Либо оставаться рабом в мире, который рушится у него на глазах, либо рискнуть и попытаться выбраться из этого круга. В конце концов, он знал, что уже не сможет вернуться к прежней жизни. Тяжёлая работа и безысходность в карьере теперь казались далёкими и нереальными. Он хотел свободы. Хотел почувствовать, что хочет делать что-то значимое. Узнать, что с ним случилось, как он потерял память, возможно, встретить, тех, кто знал его раньше. Ему захотелось увидеть мир, вспомнить или хотя бы заново узнать его. Для того чтобы двигаться дальше сейчас придётся сражаться и защищать этот город.

«Ну что ж, может, это и правда мой шанс», – тихо пробормотал он себе под нос, глубоко вздохнув и внутренне уже готовясь к тому, что принесёт завтрашний день. Но ещё он хотел узнать, что выберут его товарищи. Это были те люди, с которыми он в последнее время делил каждодневный труд, принимал пищу за одним столом и преодолевал тяготы судьбы. Их мнения могли стать важной поддержкой в этот трудный момент.

Шин стоял перед своими товарищами, ожидая услышать или увидеть их реакцию, на то, что сказал военный. Тишину нарушал лишь треск факелов. Он заговорил первый:

– Ну что, ребята, кто со мной? – спросил, оглядывая всех по очереди. Он как-то странно примерил на себя уже роль командира целого отряда. Впрочем, на его странности уже никто не обращал внимания, возможно, где-то из глубины его сознания пробивался взрослый мужчина с задатками лидера, кратковременно заменяя подростка.

Первым отозвался Винни. Старичок тяжело вздохнул, теребя свою щетину.

– Слушай, Шин, мне уже не по силам. Руки мои не для меча и тем более не для лука, ноги еле носят. В бою от меня пользы не будет. Я, пожалуй, останусь здесь. Может, успею отработать свой долг, а если война дойдёт до наших стен, то уж тогда и возьмусь хоть за вилы, хоть за кирку, чтобы отбиваться.

Шин кивнул, понимая, что Винни говорит правду. Он повернулся к Салану.

– А ты, Салан?

Салан выглядел напряжённым, но его голос оставался спокойным.

– Знаешь, Шин, я человек не боевой. Мой талант в другом. Я постараюсь найти выход через связи в городе, да и мне совсем немного осталось отработать. Война – это не моё.

Шин почувствовал разочарование, но понимал, что Салан всегда был расчётливым.

Джанни, который обычно был готов к любой работе, опустил плечи.

– Не обижайся, Шин, – пробормотал он. – Я не трус, но я не могу. Мне жизнь дороже. Я не хочу погибнуть ради чужой войны, не думаю, что орки дойдут до моего родного города, да и мой долг тоже уже невелик, тем более мы по новой методе намного быстрее закончим выплату.

Наконец, Шин посмотрел на Андея.

– Я не пойду, – коротко сказал тот, смотря в глаза Шину. – Сражаться – не для меня. Я торговец, предприниматель, а не солдат. Да и ребята правы – нам от силы осталось работать несколько недель с новым методом добычи, а потом я тоже покину город.

Шин оглядел товарищей. Они сделали свой выбор, и теперь он понимал, что впереди его ждёт путь, который он пройдёт один. Он знал, что исход будет примерно таким, но всё же надеялся, что кто-то из товарищей, как и он, захочет отправиться вместе с ним. Он был, наверное, единственным во всем профилактории, кто был должен такую большую сумму.