>Ел. Ф.: Ну да, но когда всё успевать? Не возникало ощущения, что надорвётесь?
>Б. Л-Б.: Да с чего, Леночка? Где тут возникнуть надрыву? Я родился и вырос в музыке, правда, в классической, долго презирал любой популяр. У меня даже есть в репертуаре одна вещь, определённо в романсовом стиле, хотя вообще-то это традиционная ирландская песенка «Danny Воу». Хотите послушать?
>Ел. Ф.: Хочу, конечно!
>Б. Л-Б.: Тогда слушаем:
https://www.youtube.com/watch?v=cS8-imdVv70
Но жизнь повернулась так, что я открыл для себя джаз, американскую песенную классику, и всё… резко заболел, так сказать, заразился. Вот, например, «Foggy Day in London» – типичный образец джазовой инфекции:
https://www.youtube.com/watch?v=Jvp6rZhQye4
>Ел. Ф.: Ничего себе контрасты! Первая «Danny Воу» спета в почти классической манере, a «Foggy Day» – просто какой-то скорый поезд.
>Б. Л-Б.: Именно! Джаз частенько и есть такой блестящий, неудержимо несущийся скорый поезд.
>Ел. Ф.: А что именно вас так вдруг инфицировало? Прежде презирали, а тут…
>Б. Л-Б.: У меня, видите ли, прорезалось неимоверно острое чувство ритма, прямо какой-то голод, требовавший утоления. Видимо, Жванецкий прав: «У каждого мужчины есть чувство ритма, надо только ему позволить…» Ну вот, жизнь мне позволила утолить мой ритмический голод.
Начал я с того, что в 20 лет стал овладевать ударной установкой – дело, кстати, очень и очень непростое. Со временем втёрся в один халтурный составчик. Думал – так… ненадолго, а проработал с этим коллективом лет двенадцать. Начал барабанщиком и немало лет просидел за установкой. В этом же коллективе начал петь, ещё сидя за барабанами. Потом уже освободился от установки и стал полноценно отдаваться микрофону. Так что моя смешная карьера музыканта началась ещё до всех книг.
>Ел. Ф.: А что, у вас была карьера?
>Б. Л-Б.: Знаете, Леночка, это то же самое, что спросить: «А у вас были деньги?» Что считать деньгами. Так же и с карьерой. Если с точки зрения Фрэнка Синатры, то, конечно, смех. А если считать, что несколько лет публичных выступлений всё-таки можно считать карьерой, то да.
Был в Киеве Джазовый клуб. Приходилось и там выступать. Я имел статус единственного в Киеве джазового певца. Женщины-певицы были, а вот мужчин… – я один. Стихи, правда, я тогда уже пробовал писать, но в джаз меня втянуло изрядно раньше. Ко времени, когда наш халтурный составчик распался, при киевском Доме учёных образовался джазовый квартет. Меня туда пригласили ударником, но я сразу сказал руководителю: «Если хочешь, чтобы твой коллектив имел успех, бери меня солистом!» Попробовали, порепетировали, убедило. На том и порешили. В КДУ мы создали джазовую гостиную и назвали её белой. В этой «Белой Гостиной» давали концерты. Между прочим, зал набивался под завязку. От тех киевских времён чудом уцелела даже видеозапись на любительскую камеру. Аналоговая, очень несовершенная, с оборванным началом и кое-где плывущим звуком. Это был 1989 год. Такую сегодня уже и слушать конфузно, разве что как архив. Зато мы там все молодые и, главное, все – живые: руководитель и клавишник Володя, барабанщик Серёжа, басист Валера и флейтист/саксофонист красавец Саша, которого, увы, уже нет. Я люблю эту запись и берегу.
>Ел. Ф.: А можем её прокрутить, любопытно же?
>Б. Л-Б.: Можем, только, чур, без претензий к качеству. Ни по изображению, ни по саунду она сегодняшнему дню уже не отвечает. Исполняется «Round Midnight» («Около полуночи») – одна из знаменитейших тем прохладного джаза (cool jazz).
