Он был в Море Данных. И он был дома.
Глава 2
Мир растворился.
Ощущение тела, вес, температура, запах кофе, тихий гул серверов – все исчезло, сменившись безграничной, темной пустотой. На мгновение Каэл перестал существовать. Он был чистым сознанием, точкой в нигде. А затем пустота взорвалась информацией.
Он был в Море Данных.
Это был не просто визуальный интерфейс, который транслировался в мозг. Это было полное сенсорное замещение. Море Данных не имело ни верха, ни низа. Это был океан чистого смысла, где гравитация заменялась релевантностью, а расстояние – количеством логических связей. Для неподготовленного сознания это был бы мгновенный, всепоглощающий психоз. Для Каэла это была работа. Это была его стихия.
Его сознание, отделенное от телесной оболочки, раскинулось тонкой, чувствительной сетью. Он не «видел» информацию в привычном смысле. Он ощущал ее. Старые, стабильные архивы ощущались как плотные, теплые течения. Поврежденные данные – как холодные, колючие рифы, о которые можно было поранить сознание. Вирусы и защитные программы – как хищные, стремительные тени на периферии восприятия, рыбы-охотники в этом бездонном океане.
Он проигнорировал их, двигаясь к своей цели. Склеп «Гелиоса». Он чувствовал его – огромное, древнее скопление данных, заархивированное больше века назад. Оно ощущалось как затонувший галеон, покоящийся на немыслимой глубине, покрытый илом устаревших протоколов шифрования.
«Вхожу в контакт с архивом, – сообщила АУРА. Ее голос был фоном, частью его расширенного сознания, как приборная панель у пилота. – Уровень повреждения данных – 7,3%. Структурная целостность – 89%. Обнаружены остаточные следы защитной системы „Цербер 3.0“. Система неактивна, но ее подпрограммы могут вызвать каскадные ошибки при неосторожном доступе».
– Понял, АУРА. Обходим «Цербера» по протоколу «Тихий шаг». Мне не нужны сюрпризы.
Он аккуратно, как сапер, протянул нить своего сознания к внешней оболочке архива. Он нащупал «шов» – место, где пакеты данных были запечатаны. Это была деликатная работа. Слишком сильное давление – и архив мог схлопнуться, превратившись в нечитаемую кашу. Слишком слабое – и он бы вечность скользил по его поверхности.
Он нашел уязвимость. Старый порт доступа, который инженеры «Гелиоса» забыли закрыть. Он проник внутрь.
Мир изменился. Он оказался в гигантском, безмолвном соборе. «Колонны» из системных журналов уходили в бесконечную высоту. «Витражи» – это были матрицы финансовых отчетов, переливающиеся всеми оттенками зеленого. Воздух был плотным, пахнущим пылью и остывшим кремнием. Здесь, в отличие от бурного внешнего Моря, царил покой. Покой кладбища.
Его задача – найти логистический манифест за конкретный цикл. Он начал просеивать данные, отбрасывая ненужное. Бухгалтерские отчеты, личные дела сотрудников, протоколы совещаний, чертежи… Миллионы и миллионы файлов, историй, жизней, сведенных к нулям и единицам. Он был некромантом, ищущим один конкретный скелет в гигантском склепе.
Час проходил за часом. Его реальное тело в кресле было неподвижно, но его разум проделывал титаническую работу. Он был полностью поглощен процессом, его сознание работало как идеальный, отлаженный механизм. Он уже почти нашел то, что искал – массивный, но сильно поврежденный файл с нужной маркировкой.
Именно поэтому он это заметил.
Это была не ошибка в коде. Не поврежденный файл. Это была… нота. Одна неверная, чужеродная нота в идеальной заупокойной симфонии данных. Что-то, чего здесь не могло, не должно было быть.
Маленький, мерцающий пакет информации, который не принадлежал архиву «Гелиоса». Он был зашифрован по совершенно другому, незнакомому ему протоколу. И он ощущался… теплым. Живым.