– Именно.

Грег нервно засмеялся:

– То есть каждый раз, когда мы смотрим в прошлое, мы его меняем?

Тишину нарушил звук упавшего стакана.

Картер обернулся.

На полу лежали осколки.

Но он не помнил, чтобы кто-то держал стакан.

Они собрали данные за месяц.

Изменения были незначительными:

– Я точно помнил, что у нас было три лаборанта, а не два.

– Этот плакат висел на другой стене.

– Вы говорите, мы поженились в 2015? А я помню 2014…

Но затем Элен Вейс обнаружила нечто худшее:

– Картер… посмотри.

На экране был список сеансов наблюдения.

Тысячи записей.

Ни одну из которых они не делали.

– Кто-то другой использует машину, – прошептал Картер.

– И меняет наше прошлое.

Они нашли его в подвале университета – старую, заброшенную лабораторию.

Молодой человек в очках сидел перед копией «ХроноСферы».

– Доктор Райс? – Элен Вейс узнала бывшего коллегу, уволенного год назад.

Он обернулся и улыбнулся:

– Я ждал вас.

Картер шагнул вперед:

– Что ты наделал?

– Исправлял ошибки, – ответил Райс. – Моя дочь умерла в автокатастрофе. Теперь – нет.

Элен Вейс ахнула:

– Ты наблюдал момент аварии снова и снова, пока реальность не изменилась?

Райс кивнул:

– Каждое наблюдение – новая версия мира. Я просто нашел ту, где она жива.

Картер посмотрел на устройство:

– Ты понимаешь, что мог разрушить все?

Райс улыбнулся странной печальной улыбкой:

– Разве не ради этого мы создавали машину? Чтобы исправить то, что нельзя исправить?

За окном снова загремел гром.

И мир изменился.

Когда Картер очнулся, он стоял в незнакомой лаборатории.

На стене висел плакат, которого он не помнил.

В дверях стояла Элен Вейс. На ее пальце поблескивало обручальное кольцо. Но это было не его кольцо.

– Ты в порядке? – спросила она.

Картер молча посмотрел в окно.

На табличке у входа четко читались слова:

«Институт временных исследований».

Он глубоко вздохнул:

– Нет. И пожалуй, уже никогда не буду.

Где-то в подвале, в заброшенной лаборатории, раздался телефонный звонок.

Но трубку так никто и не поднял.

Доктор Элиас Кейн проснулся оттого, что забыл, как дышать.

На секунду. Всего на одну проклятую секунду.

Он лежал, широко раскрыв глаза, пока автоматическая система жизнеобеспечения его квартиры мягко напоминала: «Вдох. Выдох. Вдох. Выдох».

– Отменить подсказки, – хрипло сказал он, и система послушно замолчала.

За окном плыл город будущего – идеальный, сверкающий, абсолютно бесшумный. Машины не ездили, они появлялись там, где нужно. Еда не готовилась, она материализовалась по запросу. Люди не спорили, не принимали решений, не ошибались.

Они просто… существовали.

Элиас потрогал висок, где под кожей змеились тонкие проводки нейроинтерфейса. Последняя версия. Последнее обновление. Все остальные уже перешли на автономный режим – когда чип думал за них.

– Время? – спросил он.

– Восемь часов сорок три минуты утра, – ответил голос из ниоткуда. – У вас запланирована встреча с Советом в девять.

Элиас закрыл глаза.

Совет. Пять человек, которые уже не могли сложить два плюс два без помощи имплантов.

– Данные подтверждаются, – говорила председатель Совета Лора Вей. Ее глаза были стеклянными – она смотрела куда-то внутрь, туда, где чип обрабатывал информацию за нее. – Средний IQ упал на сорок пунктов за последние десять лет.

Элиас сжал кулаки под столом.

– Это не просто падение, – сказал он. – Это катастрофа. Мы теряем способность мыслить.

Напротив него молодой техник Том улыбнулся пустой улыбкой:

– Зачем мыслить, когда система делает это быстрее и лучше?

– Потому что это делает нас людьми!

В комнате повисло молчание. Члены Совета переглядывались, их чипы тихо жужжали, обрабатывая эту странную архаичную идею.