Лира закрыла глаза.

Решение было слишком тяжелым.

Слишком человеческим.

Они спорили всю ночь.

– Мы не можем рисковать! – кричал Логан. – Ты слышала запись!

– А если это единственный шанс? – парировал Гао. – Что, если без этих технологий мы просто вымрем как вид?

Лира молчала.

Она думала о чем-то другом.

О том, что черный ящик уже здесь.

А значит, кто-то в будущем уже принял решение.

И возможно, именно это и привело к катастрофе.

Утром они собрались у шлюза.

Черный ящик лежал между ними – маленький, невзрачный, смертоносный.

– Голосование? – предложил Гао.

Логан покачал головой:

– Нет. Это должен решить один человек.

Они оба посмотрели на Лиру.

Она вздохнула.

– Знаете, что самое страшное? – спросила она. – Что бы мы ни выбрали… мы никогда не узнаем, правильно ли поступили.

Логан хмуро кивнул:

– Добро пожаловать в человечество.

Лира взяла черный ящик в руки. Она стояла у консоли, сжимая в руках черный ящик.

Позади молчали Логан и Гао. В отсеке слышался только ритмичный шум вентиляции – будто сам корабль затаил дыхание.

Перед ней – порт подключения. Один щелчок. Один импульс. Один путь без возврата.

– Если я подключу его… – прошептала она. – Возможно, мы получим ответ. А может, всего лишь еще один виток в спирали ошибок.

Она помолчала, глядя в темный экран.

– Но мы уже здесь. И кто-то в будущем уже послал этот ящик. Значит, что-то внутри нас хотело, чтобы мы продолжили. Или… исправили.

Логан хмуро отвел взгляд. Гао шагнул ближе, но не проронил ни слова.

– Я не знаю, правильно ли это, – сказала Лира тихо. – И наверное, никогда не узнаю. Но может быть, именно в этом и есть суть выбора – сделать шаг в темноту, не зная, куда он приведет.

Она аккуратно вставила модуль в разъем.

Контакт.

Система ожила. На экране вспыхнула надпись:

ДАННЫЕ ПРИНЯТЫ.

На миг все застыло.

– Все может измениться, – сказала она почти шепотом. – Или остаться прежним.

– Может быть, свобода – это не знать заранее, что будет дальше.

Она сделала выбор.

Потому что надежда – это последнее, что умирает.

Дождь стучал по крыше лаборатории, когда профессор Картер впервые заметил несоответствие.

– Ты уверен, что не менял расположение приборов? – спросил он, оглядывая стол.

Ассистентка Элен Вейс подняла брови:

– Нет. Все стоит как всегда.

Картер покачал головой. Он помнил, что микроскоп стоял слева. Теперь он был справа.

– Проверь журнал наблюдений, – сказал он. – За последние три дня.

Элен Вейс открыла файл, затем нахмурилась:

– Здесь запись, которую я не делала. Вчера в 14:30… наблюдение за лабораторией Эйнштейна, 1921 год.

Картер почувствовал, как по спине пробежал холод.

– Но мы не наблюдали Эйнштейна вчера.

Элен Вейс медленно повернулась к нему:

– Я тоже так думала.

За окном грянул гром.

Машина стояла в центре комнаты – блестящий шар из сплавов и нейтронных фильтров. «ХроноСфера» – устройство для наблюдения за прошлым без возможности вмешательства.

Теоретически.

Картер запустил запись последнего сеанса. На экране появился молодой Эйнштейн, склонившийся над бумагами.

– Смотри, – прошептала Элен Вейс. – Он…

Эйнштейн поднял голову. Прямо в камеру.

– Он видит нас? – Элен Вейс схватила Картера за руку.

– Не может быть.

Но на экране Эйнштейн встал, подошел к тому месту, где должен был находиться «объектив», и… помахал рукой.

Затем запись прервалась.

– Это невозможно, – бормотал техник Грег, проверяя систему в пятый раз. – Мы не передаем сигнал в прошлое, только принимаем.

Картер смотрел на свои записи.

– А если наблюдение само по себе влияет на прошлое? Если акт измерения изменяет измеряемое?

Элен Вейс побледнела:

– Квантовая физика в макромасштабе.