Рекогносцировка площади гидрогеологической съёмки
Устроившись между штурвалами так, что оба пилота оказались с боков и слегка за спиной, а ноги приткнулись вплотную к нижнему обзору, Славич пронаблюдал, как с ускорением удаляется земля при взлёте, повернулся к командирскому креслу и показал вверх большой палец, дескать, лучшего пункта наблюдения и не придумать. Невольно всплыл в его памяти облёт реки на АН-2 из прошлой жизни. Там он тоже был в кабине, но из-за её тесноты сидеть пришлось на неудобной железной палке, просунутой меж пилотских кресел. Да и обозревать можно было только то, что впереди. А здесь перед взором раскинулась не только обширная панорама, но и можно было детально рассматривать местность, проплывающую в нижнем обзоре, сидя на удобном стуле. С улыбкой вспомнились те молодые пилоты, его ровесники. Возвращаясь к аэродрому над замёрзшей рекой после облёта, они вдруг сменили стабильный полёт в заданном горизонте на лихой аттракцион: добавив оборотов двигателю, сначала направили «аннушку» в пике, и потом, выровняв полёт и не выходя из режима форсажа, понеслись в трёх метрах надо льдом, взметая снежную пыль. Дух захватывало сначала от стремительно приближающейся земли, а затем от виражей на речных поворотах и разбегающихся рыбаков, думавших, видимо, что кукурузник терпит аварию… А под конец аттракциона от резкого набора высоты так и вовсе голова пошла кругом. Хорошо запомнилось.
Однако этот таёжный облёт оказался намного интересней. Ведь внизу лежала земля, с которой предстояло сродниться, от неё зависела жизнь ближайших лет. Сознание этого факта вызывало неподдельный интерес к каждой новой речке, к каждому водоразделу, к каждой наледи не только как к объектам изучения, но и с точки зрения подходов к ним. Однако после трёх часов непрерывной сосредоточенности появилась рассеянность, однажды даже при смене листов карты на минуту потерялась нить полёта… В промежутках между нанесением отметок на карте Славич ловил себя на мысли, что очень вовремя подключился к исследованию неизученной земли. «Это удача, нет, больше, чем удача, это судьба, – думал он, – ведь могло случиться так, что меня здесь не было бы. Но вот я здесь! Нет ничего лучшего в мире, чем сбывающаяся мечта…»
Глава 3 ТРЕВОЖНАЯ ДАЛЬ ЗОВЁТ
После Восьмого марта из оленеводческой конторы Бяс-Кюёля на базу экспедиции наконец-то поступило давно ожидаемое сообщение, что «Макитов с оленями будет ждать геологов в устье Кебектэ пятнадцатого марта». И хотя обозначенное место находилось в пятидесяти километрах от посёлка, дата всех причастных к съёмке порадовала, потому что расплывчатое обещание, вносящее неопределённость в мысли и души, конкретизировалась в чёткий ориентир. К тому же необходимый картографический материал и снаряжение были уже подготовлены, оставалось лишь разобраться с продуктами питания.
Хотя, что с ними разбираться – списки давно составлены: крупы и макароны, сухари и мука, сахар и чай, тушёнка и сгущёнка, рассольники и каши… Не ясной оставалась только численность каюров, поэтому на всякий случай продуктов получили со склада с запасом. Однажды Горцев вдруг пошутил, что оленей к моменту прилёта не окажется на месте. «Не страшно, нарубим дров, обустроимся и будем отъедаться, харчей до лета хватит», – отшутился Сергеев.
В бассейне Токко
Вопросы и предположения исчезли лишь в тот день, когда все хлопоты переместились сначала на взлётную площадку, потом втиснулись в утробу МИ-8, и затем под свист вращающихся лопастей вертолёта выгрузились кучей экспедиционного снаряжения на обозначенном месте для стыковки с оленеводами. Командир геликоптера на прощание крикнул полевикам сквозь грохот двигателя: «Палатка там, в лесу», – и махнул рукой, указывая направление.