Получалась какая-то двусмысленность. Вроде и получено согласие, а возвращался он в экспедицию с чувством «несолоно хлебавши». Недовыполненность договорной процедуры портила настроение, и он не знал, кого винить: себя ли за то, что приехал без предварительного согласования, или бюрократическую систему, которая даже в самых удалённых закоулках давит на сознание, если дело касается документации. Неподписанный договор походил на не обязывающую беседу о намерениях. Правда, немного утешала мысль, что в оставшееся время до «полей» можно потратить ещё двое суток на повторную поездку. Но, забегая вперёд, необходимо сказать, что оленеводческая действительность оказалась проще. Тот образ бюрократии, который давил на сознание, сформировался в других местах и здесь, в таёжном крае, пока не прижился. Через полмесяца стало ясно, что две связки оленей прибудут с каюрами к указанному сроку. Вот и гадай после этого, так ли уж важна подпись или печать для деловых отношений вдали от цивилизации.

Нижняя часть посёлка

В экспедицию Славич вернулся в субботу под вечер. Вроде бы выходной день, но зайдя в комнату общежития, он увидел там продолжение будней, будто была это не комната для проживания, а камеральное помещение. Правда, вместо бумажных схем и карт на столе возвышались початая бутылка спирта, разнокалиберные чарки, полбуханки нарезанного хлеба и открытая банка лечо с торчащей алюминиевой ложкой. Кроме троих знакомых уже коллег: Сергея, Данила и начальника Сёмина, – сидели на кроватях у стола, ещё двое незнакомцев.

– А вот и Славутич! Теперь все участники предстоящего маршрута в сборе, – воскликнул начальник партии, увидев вошедшего сотрудника. – Ничего, что зову по прозвищу? Между прочим, оно из управления пришло, – поднял он над головой руку с указующим вверх перстом. – Вот, познакомься со старожилами экспедиции: старший гидрогеолог Степан Михалыч, был на откачке, когда вы с Сергеем приехали, и геолог Пётр Алёхин, муж Виктории, – он пойдёт с вами в маршрут.

Обменявшись с коллегами рукопожатием, Славич согласился:

– Раз прозвище на язык просится, значит, так тому и быть, к тому же тысячу лет назад так называли великую реку, что для моей профессии даже лестно… А откуда огненная водичка? Здесь же вроде бы сухой закон.

– Серёга из рюкзака достал, он-то знает о здешних порядках. Лучше расскажи, как съездил?

– Так себе, – и Славич кратко доложил о результате командировки.

Начальник партии на отсутствие подписи отреагировал спокойно, дескать, утрясётся, и тут же сообщил, что к следующей зиме для полевых работ у партии будет снегоход «Буран», и все они здесь не сидели сложа руки: по дешифровке аэрофотоснимков наметили схему облёта проектной площади, продумали и составили список снаряжения и продуктов для полуторамесячного зимне-весеннего маршрута, а проектные вертолёто-часы «выбиты» лично им у начальника экспедиции на предстоящую неделю.

– Разве то, что заложено в проекте, нужно «выбивать»?

– Вот сразу видно, что ты недавно прибыл. Здесь на вертолёт спрос большой, поэтому полётные часы согласовываются через главного начальника, – поделился знанием Алёхин.

– Ладно, коллеги, пока всё идёт как надо. Давайте выпьем за то, чтобы дело нас грело, – предложил Сергеев, наполняя чарки.

– А чтобы не было «воды» в деле, не будем этот тост запивать водой, – поддержал Данил Горцев…

Командир вертолёта МИ-8 посмотрел на карты двухсоттысячного масштаба, вернул их Славичу, пояснив, что лететь по ним неудобно, и достал из планшета пятисотку.

– Вот на ней покажи, – и, проследив за начертанными пальцем кривулями, добавил: – Лететь над рельефом будем на высоте двести метров, картинка меняется быстро, а придётся летать, пожалуй, часа три-четыре. Садись в кабину на приставной стул, будешь сразу и летнабом, и штурманом, будешь показывать, когда и куда поворачивать, там и обзор лучше, чем через иллюминатор.