– Коль, привет, – кивнул майор, пододвигая к нему несколько листов. – Получили заключение экспертизы. Удивишься, когда прочитаешь.

Мезенцев сел за стол, развернул документы и начал читать. Почерк судмедэксперта был аккуратным и разборчивым, но местами строки выглядели неровными, будто написаны в спешке.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ

Объект исследования: тело женщины, возраст 19 лет

Дата обнаружения: 5 января 1899 года

Внешний осмотр:

Тело женщины выраженного астенического телосложения с явными признаками крайнего истощения. Кожные покровы бледные, тургор тканей снижен. В области лица, рук и ног отсутствуют следы борьбы, травматических повреждений или следов насильственного воздействия. На теле нет признаков длительного воздействия низких температур или воздействия химических веществ.

Внутренний осмотр:

Внутренние органы подверглись полному обугливанию. Лёгкие, сердце, печень, желудок, кишечник и прочие внутренние структуры имеют выраженные признаки термического воздействия. Ткани разрушены, органическая структура не поддаётся полной идентификации. При этом внешние кожные покровы не имеют характерных ожогов или следов воздействия открытого пламени.

Гортань и ротовая полость без видимых повреждений. Мягкие ткани не имеют признаков термического или механического воздействия. Отсутствуют следы вдыхания горячих газов или копоти, что исключает классический вариант ожогового поражения дыхательных путей.

Дополнительные исследования:

Назначены гистологический и химико-токсикологический анализы с целью выявления возможных внешних факторов воздействия.

Заключение:

Точная причина смерти не установлена. Выраженное внутреннее обугливание при отсутствии внешних ожогов не поддаётся стандартной классификации. Дополнительные исследования необходимы.

Мезенцев нахмурился. Пробежался глазами по тексту ещё раз.

– Внутренние органы обуглены… но при этом гортань цела? – пробормотал он, постукивая костяшками пальцев по столу. – Это чёртова дичь.

Павлов молча ждал.

– Если бы ей в глотку залили что-то горящее, ткани были бы обожжены. Но они нетронуты. Значит, горение началось изнутри. – Он поднял взгляд. – Но как?

– На этот вопрос никто не может ответить, – тихо сказал Павлов.

Мезенцев раздражённо щёлкнул пальцами по бумаге.

– Ты понимаешь, что это значит, Сергей? Это не просто очередная пропажа. Тут что-то совсем не то. – Он потер виски. – Ладно. Расскажи мне, почему эта церковь вообще закрылась?

Павлов помедлил, будто что-то прикидывал в уме.

– Там служил священник, отец Алексей. Исчез пятнадцать лет назад. Просто… пропал. – Он задумчиво потер подбородок. – Его искали, но ни следа. А после этого церковь закрыли. Мол, не к добру это место.

– Кто последний видел его?

– М-м, сейчас… как там её… – Павлов прищурился, вспоминая, затем кивнул. – Марфа Ивановна, вроде. Живёт неподалёку, всё ещё там.

Мезенцев задумался, постучал пальцем по столу. Старуха могла знать что-то полезное, но не сейчас. Сейчас его интересовало другое.

Я поеду в церковь.

– Опять? – Павлов прищурился. – Ты ведь уже был там.

– Слушай, Серёжа, у меня какая-то чуйка на эту церковь. – Мезенцев поднялся, забирая документы. – Всё это как-то странно… Девушку нашли именно там, и почему-то именно сейчас. А до этого – никаких улик, ничего. Как будто кто-то специально ждал подходящего момента.

– Понимаю. – Павлов кивнул, скрестив руки.

– Если вдруг что-то узнаешь про этого Алексея – сообщи.

Павлов кивнул, но выглядел так, будто ему не нравилась эта идея.

Мезенцев покинул управление полиции, закрывая за собой тяжёлую дубовую дверь. На улице его встретил ледяной ветер, резанувший по щекам, будто тонкие лезвия. Он плотнее закутался в пальто, сунул руки в карманы и шагнул вперёд.