Жаркое утро выжигало дорогу, петлявшую между холмами и редкими акациями. Машины шли на юго-восток, к Вилль-Роше, старым конвойным маршрутом, известном Дюпону до сантиметра. Он использовал его десятки раз, но сегодня что-то было не так.

Пыль, поднимавшаяся из-под колёс, быстро оседала, ветер был почти мёртв. Птицы в кронах молчали. Даже цикады, эти вездесущие скрипачи саванны, сбились с ритма. Мир словно затаил дыхание.

– Что-то не нравится мне эта тишина, – пробормотал сержант Ламбер, сидевший за рулём второй машины, чуть повернув голову к Дюпону.

– Мне тоже, – коротко отозвался Люк.

Он поднял руку, подавая знак второму водителю – увеличить дистанцию. Но было уже поздно.

Первый взрыв прозвучал глухо, но рвано – как будто земля сама захрипела. Передний джип взлетел на секунду в воздух, потом рухнул, перевернувшись набок. Пламя вырвалось из моторного отсека, дымились двери. Изнутри послышались крики.

– Засада! – рявкнул Ламбер, резко вывернув руль. Вторая машина ушла вбок, почти на откос, но не перевернулась.

Автоматные очереди прорезали воздух. Пули били по капоту, стеклу, двери. Люк рухнул вниз, укрывшись за спинкой сиденья, и одновременно дёрнул за плечо пулемётчика, вытаскивая его вниз.

– Назад! Назад! – закричал кто-то сзади, но это был голос паники.

Засада была грамотной: с обеих сторон дороги, в кустах, на возвышении. Стреляли скоординированно, короткими очередями, по секторам. У них было преимущество – внезапность и высота. Но они допустили одну ошибку – не учли, кто был во второй машине.

Люк выскользнул из салона, прикрываясь дверцей, и подполз к задней части джипа, откуда открыл ответный огонь из короткоствольного FA-MAS. Не стрелял вслепую – видел.

Один из стрелков высунулся из кустов, делая шаг к дороге – выстрел Дюпона сорвал ему кепку, второй – разворотил плечо. Тот рухнул, завывая.

– Оглушающая! – крикнул Люк и швырнул гранату в сторону левого фланга, где засела пара стрелков. Вспышка, глухой хлопок, и тени в кустах забегали, потеряв координацию.

Сержант Ламбер успел вытащить одного раненого из первого джипа, но второй боец остался внутри – живой или мёртвый, никто не знал. Пламя уже лизало бензобак.

– Капитан! – раздался крик. – Раненый! Глухой! В бедро!

Люк обернулся – за машиной сидел их пулемётчик, парень по фамилии Рено, держась за ногу, из которой сочилась кровь. Его губы были серыми, лицо – как пепел. Пуля прошла на вылет, но артерию, похоже, не задела. Ещё один выстрел – и кто-то упал на обочине, затихнув. Противник отступал – но не все.

– Дым! – скомандовал Люк, перекатываясь за колесо. – Право! На тринадцать часов!

Боец бросил дымовую гранату, и белое облако рванулось вверх, отсекая правый фланг противника. В этот же момент Дюпон выдернул запасной магазин, вставил с точностью часового механизма, выдохнул – и начал стрелять. По траекториям. По вспышкам. По шансам.

Взрыв на обочине – вторая граната, на этот раз наступательная. Группа наёмников, пытавшаяся обойти с фланга, была накрыта осколками. Кто-то из них, крича, катился вниз по откосу, обхватив окровавленный бок.

Из дыма появился человек – один из наёмников, высокий, в пустынной расцветке, с РПК наперевес. Его глаза встретились с глазами Дюпона всего на долю секунды. В этих глазах не было ненависти – только удивление. Как у охотника, который сам попал в ловушку.

Выстрел. Одиночный. Прямо в шею. Тело рухнуло, скользнуло по траве, застыло.

– Капитан! – снова голос Ламбера. – Они отступают! Право – чисто! Центр теряет координацию!

– Бей по хвосту! – отрезал Люк.

Машин не было – только пехота, мобильная, хорошо обученная, но без прикрытия. Они не рассчитывали на сопротивление, тем более – на Дюпона. Несколько выживших бросились назад, к узкой тропе в кустарнике, откуда, видимо, пришли. Один прикрывал остальных – стрелял от бедра, почти вслепую. Профессионально, но обречённо. Ответный огонь срезал его, как буря ломает сухую ветку.