Когда я дошла до двери, за которой обитал профессор Мюллер, которого я так ни разу и не видела, то услышала голоса из-за неплотно закрытой двери. Я не решилась постучать, но вот подслушать собиралась и присела на корточки.

– Значит, ты не заметил никаких отклонений?

– В теле нет, оно совершенно, как и задумывалось. Однако я заметил, что она сама не своя, и спросил её об этом. Она мне сказала, что чувствует себя пустой, что никаких эмоций в ней не осталось, что только настоящий момент имеет для неё значение. Она просто движется по течению жизни, ощущает её. Ваше мнение, учитель, это побочный эффект или я снова допустил ошибку?

– Нельзя сказать, что это ошибка, мой мальчик. Вспомни, что произошло с первой девушкой, а потом, сколько ты провёл опытов на животных, прежде чем заняться человеком. Я думаю, сознание Люсиль перешло на новую ступень эволюции точно так же, как сознание пещерного человека, когда он возвысился над всеми остальными обитателями планеты. Ты изменил тело Люсиль, усовершенствовал его, и сознание не могло отставать. Оно наверстало упущенное, саморазвилось, и теперь эта девушка стоит выше любого из нас. Мы даже не знаем полную силу её возможностей.

– Вы верно говорите, но меня всё равно тревожит то, что в какой-то мере я снова мог ошибиться. Я думаю, что химия веществ, всех этих сывороток и генов, повлияла на химию её мозга, сильнее всего на тот отдел, что отвечает за эмоции. Я об этом совершенно не подумал, когда изготовлял смеси.

– А сейчас уже поздно. Да ладно… Эксперимент завершился удачно, и мы можем приступать к следующему. Ты уже предложил ей?

– Завтра. Она должна согласиться. Вы даже не представляете, как сильно я люблю её. Не только за красоту.

– Охотно верю, но тебе пора. Наш разговор утомил меня, да и тебе, я полагаю, не помешает отдохнуть. Теперь, когда все твои треволнения позади. Ах да, чуть не забыл, ты поговорил с Алфавилем?

Но дальше я слушать не стала и вернулась в свою комнату. Доктор мог выйти в любую минуту, а я не хотела встречаться с ним.

Если честно, я тоже считала, что Ал в чём-то ошибся и случайно лишил меня всех эмоций, поэтому с мнением профессора не могла согласиться. Такое резкое развитие моего сознания не могло произойти из-за того, что я встала на новую эволюционную ступень. Но как вышло, так вышло, я такая, какая есть. Что же касается завтрашнего предложения доктора, то я не сомневалась, что это предложение руки и сердца. Очень хорошо, что он, наконец, принял такое решение. Я прожила с ним достаточно долго, чтобы он определился в своих намерениях относительно меня и всё-таки посчитал нужным закрепить наш союз как положено.

Сон скоро сморил меня, и я всю ночь проспала мёртвым сном. Это была первая ночь в череде других ночей без сновидений. Я проспала таким глубоким сном до самого утра, и ничто не могло пробудить меня прежде, чем посчитал бы нужным проснуться мой организм. Это было похоже на летаргию, о которой я знала из рассказов По, но, как не раз говорил Альберт, в этом доме мне было нечего бояться.

Проснувшись, я обнаружила платье. Оно было слишком простым, такое я никогда не надела бы в своей прежней жизни, но всё-таки было лучше пижамы, и теперь я могла почувствовать себя более женственной. А ещё это означало, что я больше не пациент и не подопытный кролик.

Я снова была жутко голодна и отправилась в столовую на поиски еды или Сары, но вместо них наткнулась на доктора и Гигантомаха, который записывал поручения с его слов.

– Доброе утро, фрау, – поздоровался он.

– Доброе утро, Гигантомах.

Я без страха и отвращения посмотрела на урода с непропорционально большими чертами лица и огромными ручищами. Его внешний вид был жалок и нелеп. Он поклонился нам обоим и вышел за дверь.