Ассистент, до того времени складывающий ремешки, которыми я была скована, кивнул и исчез, а доктор принялся снова осматривать меня и ощупывать. Я всё ещё была без одежды, но теперь не испытывала стыда и держалась спокойно под его взглядами и пальцами. Я больше не была человеком. Всё верно. Я такая, какой он желал меня видеть.

– Что-то не так, Люсиль? Мне кажется, ты какая-то не такая.

Я пожала плечами.

– Объясни. Я должен понять, что упустил на этот раз. Ты чувствуешь, что что-то не в порядке с тобой?

– Не знаю, смогу ли верно объяснить. Я ещё сама не до конца понимаю, но мои чувства и эмоции отошли на задний план, теперь они не важны для меня. Я ощущаю саму жизнь и плыву по течению, и только настоящий момент имеет для меня значение.

Ал хмурился всё больше, пока я говорила, но я видела, что он не понимает меня. Он начал расспрашивать о том, что я чувствовала, пока шёл эксперимент и он напичкивал меня своими препаратами, что я ощущала, когда они проверяли результаты и мои новые способности. Я рассказывала подробно, ничего не утаивая, даже когда мы перешли в столовую и я приступила к долгожданной трапезе. Пока не завершился разговор, мы оба не замечали, что я остаюсь нагой, и только, когда Сара принесла мне пижаму, я оделась, но скорее по привычке. Ведь так было принято среди людей – прикрываться. Для меня лично уже не имело значения, какое у кого тело.

Теперь при виде Сары меня не охватывало отвращение и ужас, я просто видела перед собой старуху с зашитым ртом, которая хлопотала по дому. Также вкус пищи не доставлял мне больше никакого удовольствия, еда казалась пресной и однообразной, но я должна была есть ради поддержания сил своего организма. Прежде я никогда не ела так много, а теперь едва ли насытилась двойной порцией. Пища давала энергию, но не чувство удовольствия от сытости. Я не стала просить добавки, потому что знала, еды достаточно для меня, а неудовлетворённость столом всё равно никуда не исчезнет.

– Люсиль, – обратился ко мне Ал, когда я закончила есть, вперив в меня свой пронзительный взгляд, – ты всё ещё любишь меня?

Что я могла ответить? Только то, что он хотел услышать. Моё сердце больше не трепетало при мысли о его поцелуях и изящных руках с длинными пальцами, но я была привязана к этому человеку, он представлял для меня целый мир, в котором я жила уже какое-то время и в котором мне было комфортно.

– Конечно, я очень тебя люблю, – спокойно отозвалась я, пересаживаясь к нему на колени. – Я очень тебе благодарна за всё.

Я легко поцеловала его, хотя прежде никогда не решалась на это первой; обычно я только отвечала на его ласки. Я обнимала его, всматриваясь в его глаза близко как никогда.

– Но ты любишь меня помимо благодарности?

Он смотрел на меня, пытаясь по глазам прочитать ответ.

– Что? Не понимаю.

– Ты сказала, что благодарна мне, но испытываешь ли ты ко мне любовь просто потому, что я существую? Чувствуешь ли ты то же, что и я, когда говорю, что ты вся моя жизнь? Готова ли противостоять всему миру, если я так попрошу? Готова ли отдать всю себя во имя чего-то великого?

– Конечно, я всё сделаю, что ты попросишь, – успокоила я, но он ещё долго всматривался в моё лицо.

Хорошо, что теперь мне было так просто принимать бесстрастное выражение, не прилагая усилий, иначе как бы смогла я так спокойно лгать, когда он жаждал услышать правду?

– Ладно, я верю тебе. Ты такая хорошенькая. Завтра я попрошу тебя об одной услуге, но сейчас ступай отдыхать.

Я молча повиновалась и ушла к себе. В моей комнате ничего не изменилось за это время, но мне-то казалось, что прошла вечность с тех пор, как я в последний раз здесь спала. Отдыхать не хотелось, я только безрезультатно ворочалась в постели, пока не решила, наконец, прогуляться по коридору. Возможно, прохлада поможет мне уснуть. Теперь мне было некого бояться, я считала глупыми свои прежние страхи перед уродцами. В конце концов, я была их госпожой, не наоборот.