Иван закрыл глаза, пытаясь совладать с эмоциями, которые он не чувствовал уже много лет. Гнев, боль, сожаление – все это обрушилось на него лавиной, сметая тщательно выстроенные барьеры психологической подготовки. Впервые с детства он почувствовал себя человеком, а не оружием.

Взглянув на фотографию Анны, он увидел в ее глазах не просто цель для устранения, а союзника в поиске правды. Если она действительно завершает дело отца, то возможно, у него появился шанс не только узнать всю правду о своем прошлом, но и искупить грехи, совершенные во имя Империи.

Но куратор Волков был прав в одном – это задание кардинально отличалось от всех предыдущих. Не только потому, что цель обладала потенциально опасным оружием, но и потому, что впервые в жизни Иван Соколов сомневался в справедливости приказа.

Встав из-за стола, он подошел к окну, выходившему на ночной город. Огни мегаполиса простирались до горизонта, но теперь он видел не величие Империи, а тюрьму из стекла и стали, построенную на страданиях невинных. Где-то там, в темных переулках заброшенных районов, скрывалась Анна Верескова – последняя надежда на правду о проекте "Эверест".

И завтра он должен был ее убить.

Но сегодня, впервые за много лет, Иван Соколов, известный как Гром, не был уверен, что выполнит приказ. Потому что сегодня он впервые вспомнил лицо друга, погибшего ради его силы, и понял, что некоторые истины дороже любой преданности.

Подготовка к операции продолжалась до глубокой ночи, но с каждой минутой росло ощущение, что завтрашний день изменит не только его судьбу, но и судьбу всей Империи. Анна Верескова была не просто целью – она была ключом к его прошлому и, возможно, к его будущему.

А пока что Грому оставалось лишь ждать рассвета и готовиться к встрече, которая могла стать либо его триумфом, либо началом конца всего, во что он верил.

Иван Соколов спускался по заброшенным техническим туннелям, ведущим в глубины метрополитена, где некогда гремели составы, а теперь царили лишь отголоски забытого времени. Его сверхчеловеческие способности создавали трёхмерную карту окружающего пространства через электромагнитные сигнатуры, словно невидимые нити света, протянувшиеся сквозь бетонные стены и ржавые трубы. Каждый металлический предмет, каждая электронная схема излучала свою неповторимую частоту, которую Гром улавливал с хирургической точностью.

Воздух в туннелях был густым от запаха машинного масла и застоявшейся влаги. Стены, покрытые конденсатом, отражали тусклое свечение его тактического снаряжения. Под ногами хрустели осколки разбитого стекла и обломки старых плиток, оставшиеся от былого великолепия московского метро. Гром двигался бесшумно, его тяжёлые ботинки едва касались поверхности, словно он парил над землёй.

Электромагнитные датчики в его сознании фиксировали присутствие охранников – их кибернетические имплантаты светились яркими точками на ментальной карте, а оружейные системы создавали характерные волновые паттерны. Всего восемь человек, расположенных стратегически по периметру подземного комплекса. Их сердца бились в спокойном ритме – они не подозревали о приближающейся опасности.

Чем глубже он продвигался, тем отчётливее становилась картина скрытой операции. Заброшенные вагоны метро были превращены в исследовательские станции, их стены сплошь покрыты уравнениями, написанными мелким почерком, фотографиями детей с номерами вместо имён и детальными схемами процедур нейрологического усиления. Гром останавливался перед каждой такой стеной, его острое зрение впитывало информацию со скоростью суперкомпьютера.