– Насколько достоверна эта информация? – уточнил он, хотя в глубине души уже знал ответ.

– Наши агенты зафиксировали несколько случаев, когда Грамиры временно теряли способности после контакта с неизвестным устройством, – Волков увеличил изображение технической схемы. – Все эти инциденты происходили в районах, где отмечалась активность Анны Вересковой.

На схеме Иван увидел символ проекта "Эверест" – стилизованную горную вершину, окруженную молниями. При виде этого знака его сознание захлестнула волна образов: белые коридоры, дети в больничных халатах, крики боли и страха. А в центре всех этих видений – лицо доктора Верескова, но не как врага, а как кого-то, кто пытался помочь.

– Ты выглядишь бледным, Гром, – заметил куратор, внимательно наблюдая за подчиненным. – Что-то не так?

– Нет, товарищ куратор, – ответил Иван, заставляя себя выпрямиться. – Просто анализирую полученную информацию.

– Прекрасно. Тогда перейдем к деталям задания, – Волков коснулся другой части стола, и голограмма сменилась картой города с отмеченными точками. – Анна Верескова скрывается в одном из заброшенных районов. Твоя задача – найти ее, нейтрализовать и изъять все материалы, связанные с исследованиями ее отца.

– Понял. Временные рамки?

– Операция должна быть завершена в течение сорока восьми часов, – куратор встал из-за стола, давая понять, что брифинг подходит к концу. – Это задание критической важности, Гром. Империя не может позволить, чтобы такая технология попала в руки мятежников.

Иван кивнул, но внутри него росло странное беспокойство. Что-то в этом задании было не так, что-то, что его подсознание пыталось донести до рационального разума. Образ доктора Верескова не давал покоя, а символ проекта "Эверест" вызывал почти физическую боль.

– Есть еще один момент, – добавил Волков, когда Гром уже направился к выходу. – Анна Верескова может знать о тебе больше, чем следовало бы. Ее отец имел доступ к файлам проекта "Эверест", включая данные о его участниках.

При этих словах сердце Ивана пропустило удар. Участники проекта… значит, он действительно был одним из тех детей? Но почему тогда он не помнит подробностей? Почему его воспоминания обрывались на смутных образах и болезненных ощущениях?

– Что именно она может знать? – спросил он, стараясь сохранить профессиональное спокойствие.

– Детали классифицированы, – отрезал куратор. – Тебе достаточно знать, что она может попытаться использовать эту информацию для психологического воздействия. Не поддавайся на провокации, Гром. Твоя преданность Империи не должна подвергаться сомнению.

Покинув брифинг-зал, Иван направился в свои личные апартаменты на семьдесят пятом этаже. Дорога заняла несколько минут, но каждую секунду его преследовали обрывки воспоминаний, становившиеся все более яркими и болезненными. Лица детей, крики, белые халаты врачей, и среди всего этого хаоса – доктор Вересков, пытающийся что-то сказать, что-то важное.

Его квартира была образцом аскетичной функциональности – минимум мебели, максимум технических средств. Стены украшали лишь государственные награды и фотографии с официальных церемоний. Никаких личных вещей, никаких следов индивидуальности – жилище идеального солдата Империи.

Сев за рабочий стол, Иван активировал защищенный терминал и начал изучать досье на Анну Верескову более детально. Каждая страница, каждая фотография добавляла новые детали к портрету его цели. Она была блестящим ученым, унаследовавшим интеллект отца, но в отличие от него, с самого начала враждебно настроенной к Империи.

Особое внимание привлекли отчеты о ее передвижениях за последние месяцы. Анна явно знала о слежке и умело ее избегала – слишком умело для обычного гражданского лица. Кто-то обучал ее основам конспирации, кто-то с серьезным опытом подпольной работы.