Даже наедине с собой, капитан не издавал ни единого звука. Он слышал, что близ Цинъяна скользят лодки местных рыбаков, а юнги спешно драят верхнюю палубу.

«Скоро мы увидим стены Атры – города тысячи дорог», – думал Чжи Маолун, смаргивая с ресниц остатки сна.

***

Атра, к которой вела река Пенра, славилась жизнью. Даже не видя берегов, можно было почувствовать запах сотен блюд. Киоски, павильоны, сады, полные спелых фруктов и ягод, рыбные лавки, купола мечетей и высокие шпили минаретов смешивались в один большой оазис, принимающий разномастных купцов. И, сколь помнил Чжи Маолун, так было всегда. (А ещё он не забывал заросшие мхом камни, не раз приводящие особ к падению вовремя быстрого спуска на берег. Но зато, наученный горьким опытом, капитан научился резво подавать руку.)

«Интересно, нужна ли будет помощь молодой госпоже?» – подумал он, снова встав у руля. – «До прибытия осталось совсем немного».

В это время Фу Биюй металась по каюте. Она не понимала, что с ней происходит, но чем ближе подплывали к Атре, тем тревожней становилось на душе. Это чувство не походило на обычное расстройство, скорее – на паническую атаку. Её горло будто сжимали чьи-то пальцы, не позволяя дышать. Данный эффект сопровождался не только отдышкой, но и потом. Он выступал на лопатках, стекая по узкой спине. Бисером блестел на висках, скатываясь вниз по обнажённой шее. Сердце всё быстрее и быстрее качало кровь.

– К… Ка…п… – попыталась позвать она Чжи Маолуна, злясь на то, что его нет в каюте.

…Её маленькие кулачки стукнули в крепкую дверь.

Удар получился слабым, глухим… Однако этого было достаточно, чтоб бессмертный всё понял. Ведь Цинъян был необычным кораблём. Каждый гвоздь, вбитый в судно, имел свойство считывать энергию присутствующих здесь людей и прочих существ.

Получив тревожный сигнал снизу, капитан напрягся. В следующее мгновение его зрачки расширились. И когда по борту сгустками тумана поползла Тёмная Ци, подозрения нашли подтверждение. Но верить происходящему Чжи Маолун не хотел.

– Это сон… Всего лишь сон, – шептал капитан, пока энергия мёртвых забивала собой каждую щель. Тёмная Ци не казалась опасной, но Чжи Маолун знал – это лишь начало.

***

Как только Тёмной Ци заволокло весь корабль, тело капитана свело судорогой. Внутри него, там, где сформировалось Золотое Ядро, разлился огонь. Лицо накрыла прохладная тень от нефритовой маски. В одно мгновение полы светлых одежд взметнулись, и в прочные швы тонкой паутинкой вплелась ниточка холодной, гадкой энергии.

– Что происходит? – вырвалось у старого матроса, выбравшегося на палубу.

Наблюдая за происходящим, старик глазам своим не верил: в дорогой покрой одежд чёрными прочными волосками вползала некая субстанция. Жгутиками она крепилась к бокам, груди, плечам. И где б ни коснулась, окрашивала белоснежный наряд в кроваво-красный цвет.

Чжи Маолун на оклик матроса даже головы не повернул. Чувствуя, как волосы в тугой узел стягивает лента, и как тяжелеет пучок от серебряной шпильки, он закреплял наручи. На его бедре виднелись ножны, и как только в них появился меч, капитан рыкнул:

– С дороги!

…Но метнувшись в сторону кают, Чжи Маолун замер. Сжимая губы и тяжело дыша, он собирался с силами. Нет, капитан не был слабее гуля. Он не желал видеть возлюбленную в преобразованном виде.

Дверь каюты молодой госпожи Фу была крепкой – без зазоров и щелей. Но Чжи Маолун отчётливо слышал, как девушка скребётся и бьётся внутри. От её глухого рычания его сердце обливалось кровью, руки била мелкая дрожь. (За все годы дрейфа по Манору капитан Чжи ни разу не чувствовал себя так погано. Его трусило подобно зайцу. Ему хотелось сбежать. Но трусостью это было назвать сложно – скорее малодушием.)