– Мы призываем Ласнерри Гермафродита, царя небесного шатра и повелителя морских волн, невесту мужей, и жениха невест!

Кружение фециалов вокруг жертвенника ускорилось.

– Мы призываем Салерио Хитреца, посланника доброй воли, великого стратега, да ведет он нас Окольными Путями!

Окровавленные руки послушников поднялись в верх. Они указывали на купол, что даже изнутри походил на черную ночь.

– Мы призываем Ашергату, хранительницу очага и дарительницу любовных страстей! Чародейка снов и императрица кошмаров – да сбудутся твои видения!

Магнус не понимал, кто говорит. Или может он слышит голоса в своем подсознании? Тем временем круг развернулся в другую сторону. Фециалы и Гай пошли против часовой стрелки.

– Мы призываем Талиона, судью над судьями, райкса44 жребия и цезаря мировых весов! Яви нам свое решение, о владыка, о властелин, о сверкающая фасция!

Круг распался на две части и фециалы, как волны, разрезаемые носом корабля, отплыли в сторону, образовав некое подобие коридора из алых одеяний, концом которого был залитый кровью жертвенный стол. Хаарон двинулся по направлению к нему. Магнус хотел незаметно заглянуть Гаю в глаза и найти там ответ, что сейчас будет, но брат держал их закрытыми. Он припал губами к своему кинжалу, как страстный любовник к губам возлюбленной.

Трибун крепче стиснул руки на груди. Это когда-нибудь закончится, повторял он себе. В храме становилось жарко и тело Магнуса изнывало от влажных капель пота. «Это когда-нибудь ЗАКОНЧИТСЯ?!»

Хаарон приблизился к жертвеннику. Гай Ульпий Сцевола передал ему свой кинжал. Его нижняя губа обливалась кровью. Он порезал себя? Намеренно? Хаарон с благоговением поднял барана брюхом к верху и сделал надрез. Разверзнутая утроба обнажила внутренности. Передавая кинжал обратно Гаю, Хаарон вознес обагренные кровью руки к куполу, потом – опустил их внутрь барана, извлекая оттуда сплетения кишок и поднимая к глазам. Так как Хаарон стоял спиной к Магнусу, трибун не знал, насколько пристально этот безумный старик в них всматривается в поползновении разглядеть будущее.

– Вот оно! – объявил авгур. – Вот оно!

Гай рухнул на колени, и запричитал. Как же низко, подумал Магнус, высокого господина низводит это религиозное мракобесие.

Ни бубенцы, ни барабанчики давно уже не играли свои монотонные ритмы. Только противное чваканье потрохов и настойчивый шепот Гая – все, что слышал Магнус. Больше ничего. Все остальные звуки были низвергнуты и принесены в позорную жертву. Воздух обернулся удушающим облаком майоранового дыма. Безумие, подстеленное к ногам холодного идола, от которого пахнуло смертью.

Это когда-нибудь закончится?!

Кровь на мраморе…

– Готовьтесь услышать, что рекут боги! – Голос Хаарона разбил тишину на тысячу осколков.

Он повернулся в сторону Магнуса. С одобрением посмотрел на Сцеволу.

– Я вижу… я вижу Башню, – начал он. – Она уходит в небеса и скрывается в облаках. Ее балконы устремлены к рассвету! Ее шпиль – к звездам! Ее окружают стены, высокие как Ветреные горы! Враг подступает к ней, но Башня стоит! Почему? О, я знаю, четыре титана держат ее на своих плечах! Башня золотая, как Корона Империи, и сверкает, как солнце! – И без того завораживающая речь Хаарона прониклась страхом и благоговением. – Что… что это? – Лицо его переменилось. – Башня дрожит. Как она может дрожать? Неужели что-то случится? О нет. Она накренилась. Тень ее стала короче! Постойте… – Он удивленно приподнял кустистые седые брови. – Башня падает. Но кто это там внизу? Очень похожи друг на друга. У одного в руке меч, у другого – свиток. Они вздымают их над собой и удерживают ими Башню, а титаны перевязывают раны, ибо феникс исклевал их!