Тот, кто всемогущ и властен творить, что захочет, несет на себе и тяжесть содеянного… Лишь изредка проблески доброты смягчают повелительный взгляд властелина, и тогда выражение приветливости выявляет вдруг природную красоту его античной головы… Император на полголовы выше обыкновенного человека. Его фигура благородна, хотя и несколько тяжеловата… У императора греческий профиль, высокий, но несколько вдавленный лоб, прямой и правильной формы нос, очень красивый рот, благородное, овальное, несколько продолговатое лицо, военный и скорее немецкий, чем славянский тип. Он всегда уверен, что привлекает к себе общие взоры, и никогда ни на минуту не забывает, что на него все смотрят… Внимательно приглядываясь к красивому облику этого человека, от воли коего зависит жизнь стольких людей, я с невольным сожалением заметил, что он не может улыбаться одновременно глазами и ртом. Это свидетельствует о постоянном его страхе».

Создавая образ Отца Отечества, более всего заботящегося о своей стране и своем народе, Николай на людях демонстрировал великий аскетизм и непритязательность, которые в конце концов стали одними из черт его образа жизни. Спал он на простой железной кровати, на тощем тюфяке и покрывался старой шинелью. Демонстрируя свою приверженность русским обычаям, он не любил никакую другую кухню кроме русской, а из всех ее блюд более всего любил щи и гречневую кашу. Он вставал в 5 часов утра и сразу же садился за работу. К 9 часам он успевал прочитать и решить множество дел, выслушать доклады министров и сановников или же побывать в полках, в разных казенных заведениях, снять на солдатской кухне пробу блюд, отстоять церковную службу и непременно успеть к утреннему разводу.

Одной из неотъемлемых черт характера Николая была мания величия, не собственной его личности, а мания величия его Империи, которая ярче всего выражалась в приверженности Николая к помпезности, торжественности и грандиозности, которая и привела к господству в архитектуре Петербурга так называемого «позднего классицизма». Так как ни одно общественное здание, ни одна церковь, не говоря уже о казармах, арсеналах, гауптвахтах и административных зданиях, не строились без утверждения проекта лично Николаем, – и не только в Петербурге, но и во всей России, – то в Северной Пальмире главенство любимого императором стиля было обеспечено. В 1827 году началось строительство Нарвских триумфальных ворот, заложенных 26 августа, в день 15-й годовщины Бородинской битвы, а открытых 17 августа 1834 года в день 21-й годовщины победы при Кульме.

Все свое царствование Николай надзирал за строительством главного храма Петербурга – Исаакиевского собора, грандиозного сооружения «дивной красы и великой соразмерности», но так и не дожил до окончания строительства, хотя и процарствовал тридцать лет. С 1829 по 1834 годы была осуществлена капитальная перестройка двух огромных зданий на Сенатской площади, вначале сильно отличавшихся друг от друга, но в конце строительства воспринимаемых, как единый ансамбль безукоризненной красоты. Это были здания Правительствующего Сената и Святейшего Синода.

В 1828 году началось строительство Троицкого (Измайловского) собора, названного так в связи с тем, что он находился на территории слободы лейб-гвардии Измайловского полка.

В 1830–1834 гг. шли работы по созданию памятника Александру I – Александровской колонны. О ней уместно будет сказать, что апофеозом истории создания этого памятника стало 30 августа 1832 года, когда на Дворцовой площади при огромном стечении народа произошло великое действо, невиданное до тех пор в Петербурге.