– Доминик? – мы наконец-то пожали руки. – Я Кристофер.

– Я так и подумал. Что же за враг-то там такой?..

– Прости, пока сказать не могу. Не бойся, если язык распускать не будешь, то поживёшь до старости. Би не такой страшный, каким кажется.

– Босса не закладывать, так это у вас? – сострил я.

***

Холод овладел городом, многие ждали Рождества, а я ждал развязки истории, в которую впутался. Мне было страшно, но я не показывал этого.

Рутину бесконечной работы нарушил приезд моей мамы. В тот день я сидел на кухне и пил чай. Доминика ушла на занятия. Звонок.

– Дом, сыночек! – мама поставила пакет и обняла меня.

– Мам? – я хлопнул глазами от удивления.

– Ну, неужели я не могу навестить своего любимого мальчика? – она разделась и прошла в гостиную, – Как у тебя дела, золотце?

– Всё хорошо, мам, – я улыбнулся.

– Как работа? Легавые не мешают?

Я засмеялся:

– Ты всё ещё любишь комедии про полицейских?

– И шпионские боевики, юху! – выпалила мама. – Мы должны посмотреть парочку в Рождество. Думаю, надо позвать тётю Ли и всех наших друзей.

– Ага…

– Доминик, я пришла! – послышалось.

– Я не знала, что ты с девушкой. Ничего мне не сказал! – фыркнула мама.

– Мы соседи, мам.

– Ой, – Доминика показалась в коридоре, – простите!

Миссис Кейн прищурилась. Я вспотел.

– Мам, это Доминика. Ей нужна была помощь с жильём.

– Я Аманда.

– Приятно познакомиться, – сказала девушка.

– Ты безбожно худая. Этот засранец тебя совсем не кормит?

– Всё в порядке. И Доминик не засранец.

– Это я тоже знаю, но тебе срочно необходим мой вишнёвый пудинг! – мама взяла Доминику за руку и повела на кухню. Слава богу, пусть позаботится хоть о ком—то, кроме меня.

Они быстро подружились и проболтали до трёх ночи. После мама устроила мне расстрел:

– Вопрос первый: ты влюбился?

– Мам, не начинай.

– Честно, Дом. Не ври.

– Не знаю, наверное, да! – неожиданно для себя выпалил я. Что я наделал, дурень белобрысый.

Мама подняла брови.

– По тебе видно: вон уши красные. Она знает?

– Я сам ещё толком не разобрался.

– Не тяни. Ты, по—моему, тоже её симпатичен.

– Думаешь?

– Дом, – хихикнула мама: – в любом случае, не тяни. Надеюсь, что хорошо пойдёт, и у меня появятся внуки.

– Мам! – заскрипел я, отклоняясь на стуле.

– Дом, тебе без пяти тридцать. Я же переживаю за тебя. Отец хотел, чтобы ты прожил достойную жизнь с близким человеком. Я не давлю, Дом, но он был прав.

– Он бросал тебя на месяцы, уходя, чёрт знает, куда. Прости, мам.

– Поэтому не бросай нас. Я твоя мать, она возможная спутница. Не будь, как отец.

Я прикусил губу.

На экране мобильника всплыло сообщение от Филипса:

«Дом, вы в дерьме. Вокруг вашего дома было замечено штук десять агентов Би. Не подавайте виду, я уже направил сигнал тревоги в спецслужбы. Надеюсь, что всё обойдётся.»

– Мам, а ты не будешь против, если мы поживём какое-то время у тебя?

– Сдурел такие вопросы задавать. Мои двери для вас открыты всегда, – мама крепко обняла меня.

V «Sell yourself to save your soul»

Вот уже неделю мы с Доминикой живём у моей мамы. Коттедж располагался в уютном районе и за долгие годы своего существования не утратил ни крупинки своей привычности и тепла. Единственное, пожалуй, действительно плохое воспоминание о нём связано с моим отъездом в интернат, а так я любил сюда приезжать, потому что только на этой тихой улице жил человек, которому я был по—настоящему дорог.

Ёлка, наряженная в сотни цветных огней, мирно стояла в гостиной. Вкусные запахи овевали комнаты: мама занималась выпечкой, а Доминика, натянувшая на себя очередной оранжевый свитер со снежинками, под её строгим носом варила горячий шоколад. По радио крутили «Queen», за окном веселились дети.