– Вам помочь? – спросил я.

– Да, было бы здорово, – прокряхтел брюнет.

Я взял коробку и пошёл за ним вглубь дома.

– Почему Данте?

– Что? – переспросил Би.

– Почему Вы подарили Доминике «Божественную комедию»?

– Когда она жила со мной, она сказала, что хотела бы понять книгу правильно, но не чьи пометки не помогали. В том экземпляре моё толкование. Кстати, как? – брюнет поставил коробку на стол и размял шею.

– Вроде бы, ей понравилось.

– Доминика очень умная. Как её голова?

– Нормально. Даже вес набрала.

– Без обид, но на выпечке твоей мамы располнеть легче лёгкого. Ты достаточно худой, в чём секрет?

Я засмеялся. Би хихикнул.

– Бегаю по вечерам, – ответил я.

– Хорошее дело, особенно, когда не под дулом снайперской винтовки.

Я прищурился и спросил:

– Скольких Вы убили за то время, что жили здесь?

– Штук десять. Ещё троих перехватили мои люди. Что—что, а связываться с профессиональным убийцей опасно для любой твари, пусть она и вооружена до зубов и когтей. Для банд я слишком изворотлив – полезешь в нору и окажешься у дверей правительства. Для того, в свою очередь, я тёмная лошадка, потому что даже их самые лучшие бойцы либо глупы и, думая, что убили меня, поворачиваются спиной, либо слишком напуганы, чтобы действовать.

– Страх – ваше главное оружие?

– Не совсем верно, Доминик. Человеческая природа – вот чем я руководствуюсь. Это то немногое, что люди не успели утратить. Человечность, например, – чрезвычайно редкое блюдо на столе мироздания.

– Что утратили Вы?

– Я психопат, Доктор Кейн, если вы не заметили. Я по определению не считаюсь человеком. Ты ничего не знаешь обо мне, Доминик, – Би передёрнул бровями.

– Я понимаю.

– Я выгляжу в глазах людей монстром, это правда, поэтому помни одно, пожалуйста – чудовище не знает жалости, оно не щадит никого. Моя мания – уничтожать тех, кто надеется, что карма не настигнет их… Доминик, я предлагаю сменить тему, потому что, если я начну рассказывать о своих деяниях подробно, ты можешь почувствовать себя плохо. Не хочу, чтобы ты страдал от страха, я помню твоё поведение первого декабря.

– А я—то как, – я сглотнул, пробираясь мурашками.

– Может, чай? У тебя лицо бледное.

– Не волнуйтесь, такое бывает.

– Ты обеспокоен, я понимаю. Сейчас, – Би ушёл.

Я посмотрел в окно. В висках что—то застучало, заныло.

Внезапно послышался свист.

– Доминик, наверх!

Комната рядом со мной вспыхнула. Грохот. Пыль. Дверь наружу оказалась завалена. Я побежал вверх по лестнице и нырнул в одну из комнат.

– Сюда! – мужчина сидел под окном.

– Что случилось? – я плюхнулся рядом.

– Тебя видели. Где Доминика?

– На занятиях.

Би прокрутил циферблат своих часов. Чёрный диск засветился, мигая красным.

– Босс? – послышалось оттуда.

– Крис, ты сейчас где?

– В паре километров от вас.

– Меня атаковали. Доминика в колледже, забери её без рукоприкладства, потом – за мной.

– Понял, сэр.

Циферблат погас.

– Так вот зачем эти часы, – прошептал я.

– Будем сидеть здесь, пока не кончится обстрел, – Би поморщился. – Именно так я шпионил за тобой и девушкой в той лечебнице. Я смог даже туда проникнуть.

– То есть, тогда у Доминики был не припадок? – я не верил своим ушам.

– Да, она действительно меня видела.

***

Низенький рыжий профессор с пенсне на носу в панике пихал документы в сумку. По маленькому лбу стекали капли пота, руки дрожали, дышал он часто и сбивчиво.

Шум. Профессор подпрыгивает на месте и, схватив вещи, бежит из лаборатории по длинным плитчатым коридорам, скользя туфлями и сбивая по пути тележку с реактивами.

Дождь мерзко обливает коротышку. Профессор ныряет в первое попавшееся такси.

– В аэропорт, срочно!