– В тот день я легко отделалась синяком под глазом, но разозлилась. Я устала от безразличия к себе. У меня нет родителей, а сверстники считают меня мазохистской. Мне хотелось покончить с собой или сбежать, но уходить мне сильно некуда.

Я села на кровать и натянула свитшот обратно, поджимая под себя ноги и утыкаясь в колени носом.

– Может, оно и к лучшему, что мне суждено умереть здесь.

– Не говори так, – Би сел рядом.

– Вы ведь могли прикончить меня, как случайного свидетеля. Почему не сделали?

Чернильные глаза посмотрели на меня, моргнули и смягчились.

– Я помогаю случайным людям время от времени. Доминика, ты не заслуживаешь к себе плохого отношения.

– Я видела какие—то пятна внизу, в уборной.

– Не беспокойся об этом. Ты в безопасности, – мужчина встал и вышел из комнаты.

***

– Так и сказал?

– Ага. Но всё равно он страшный. Особенно после того, как узнаёшь про леопардов, кровь и печи, – Доминика убрала с лица волосы.

– Ты бы хотела его ещё увидеть?

– Не знаю. Лучше бы забыть вовсе, но не могу: отчим бы меня убил, если бы Би решил вернуть меня домой. С ним было… лучше?

Декабрь скребётся в окно. Доминика поступила в колледж искусств, я работал в полиции. Там было лучше, чем в больнице.

Ночь. Голова тонет в подушке. Неожиданно слышится шум. Сонный и разморенный, я заглянул в соседнюю спальню. Хрупкая фигурка сидела у окна, поджав ноги и тихо плача.

– Что случилось? – я коснулся костлявого плечика, ощущая до боли знакомые мурашки.

– Всё ложь. Так не бывает. Доминик, мне страшно.

– Ты чего?

– Это сон. Какой—то слишком крепкий сон.

Я понял, о чём она говорит.

– Это не сон, – я сел рядом, – Всё реально.

– Из—за таблеток я путала два мира. Может быть это очередная галлюцинация?

– Нет, Доминика.

Вдруг девушка прижалась ко мне, утыкаясь носом куда—то в плечо. Искреннее, мучительное отчаяние слышалось в стуке заячьего сердца. Я обвил её руками, чуя рвение защищать это болезненное существо.

Спустя час, я пошёл к себе. Наполнив стакан водой, я посмотрел в окно. Город не спал.

– Доминик…

Хриплый голос мужчины. Я на миг готов был упасть в обморок. Это какие же воры…

– Доминик…

Я оглянулся. За мной стоял невысокий брюнет. Огни города чуть освещали геометрическое лицо. В голове промелькнула какая—то мысль.

– Би…

– Молодец, – он улыбнулся.

Я не знал, что делать. У меня в кухне сейчас находится опасный преступник, поубивавший половину парламента. Он был в точности таким, каким его описывала Доминика.

– Вы! – вскрикнул я и почувствовал, как мне на голову надели мешок и вкололи что-то в плечо.

***

В висках, ускоряясь, стучали маленькие молоточки. Я приоткрыл глаза, чувствуя давление в разных частях тела. Связан. Сижу в позе алмаза на полу.

Я покрутил головой: огромные окна комнаты в квартире были завешаны алыми шторами, на стенах висели фотографии и газетные вырезки, за спиной – дверь. Передо мной на журнальном столике на подставке приторно чуть дымилась кисэру.

Я дёрнул руки, ноги, спину – безрезультатно.

– Меня много лет обучали ходзёдзюцу. Не беспокойся: верёвки шёлковые и не причинят тебе боли, – сзади застучали каблуки.

Пот побежал по затылку. Никакие приёмы не могли успокоить мозг, увидевший Би, о существовании и степени ужасности которого я знал по рассказам Ники да уликам моего друга.

Би поставил на столик три большие горящие свечи, взял трубку и с сурово опущенными бровями втянул дым.

– Я рад познакомиться с тобой. Прошу прощения за столь внезапное вторжение в твою жизнь.

– Доминика… если…

– Доминика спит в гостевой комнате твоей квартиры и ни о чём не догадывается, – сухо перебил меня мужчина. – Она настолько тебе дорога, что отбивает инстинкт самоcохранения?